В двух шагах от очага, где сейчас весело потрескивали дрова, стояло кресло, явно металлическое, судя по тусклым отблескам на его поверхности. Как только стало в достаточной мере светло, палач, до этого стоявший неподвижно у лавки с инструментами, наклонился и стал перебирать их, громко гремя и лязгая. Одновременно с ним, третий человек, стал аккуратно раскладывать на столе предметы, которые вытаскивал из сумки. Это была толстая книга, чернильница, рядом с ней легли несколько гусиных перьев и маленький ножичек с рукояткой из слоновой кости, предназначенный для того, чтобы подтачивать перья. Потом он поставил на стол распятие и две большие и толстые свечи, такие я видел на церковных алтарях, затем зажег их и после этого уселся за стол.

       Я прекрасно понимал, что меня ждет, и теперь пытался напрячь всю свою волю, чтобы взять себя в руки. Будь я здоров, то наверно легче бы справился со своими чувствами, но мое состояние было усугублено моим физическим бессилием. Я даже сюда не сам пришел - меня притащили солдаты, поддерживая с двух сторон. Две рубленых раны, правда, неглубоких, сломанные ребра и ключица, пробитая голова - это был основной перечень тех ран, что нанесли мне стражники. Мне только и оставалось, что ругаться. На некоторое время все замерли, слушая меня, а потом снова занялись своими делами, только один из стражников кинул мне равнодушно:

       - Не дери глотку попусту, успеешь еще ее надсадить!

      Прошло еще некоторое время, приготовления закончились, и наступила тишина. Вязкая, тяжелая тишина, давившая на сердце и заставлявшая слабеть колени. Ожидание мучало меня не хуже физичкой боли и как только раздались приближающиеся шаги, я даже почувствовал некоторое облегчение, а спустя минуту, в камеру пыток вошел комендант. В отличие от первого раза, когда он казался вполне довольным жизнью, сейчас он выглядел нервным и раздраженным. С ним явно что-то случилось. Причем недавно, так как, судя по реакции подчиненных, они в свою очередь были также поражены состоянием коменданта. Тот, словно глубоко задумавшийся человек, несколько раз пересек камеру, даже не думая, что делает, после чего резко остановился и, увидев обращенные на него взгляды, злобно заорал:

       - Что уставились на меня, идиоты!! Сыновья портовых шлюх, зачатые...!!

      Ошеломленные бешеным криком несколько секунд люди стояли, замерев как статуи, чтобы потом сорваться с места и что-то начать делать, тем самым, демонстрируя свою занятость. Писарь принялся очинивать перья, палач стал греметь своим инструментом, а его подручный лихорадочно стал ворошить уголья. Только стражники, не зная, куда себя девать, старательно глядя в пол, судорожно вытянулись у стены. Комендант умолк так резко, как и начал кричать. Оглянулся по сторонам и снова закричал: