«Вот же дурак… ну какой же ты дурак, рыжий. И как ты только умудряешься так замечательно повторяться – ведь это уже было, все было, не раз и не два, пусть не в этой жизни. – Коля гнал как сумасшедший, «БЛЗ» швыряло так, что, казалось, машина каждую секунду рискует улететь в море, и Скрипача постоянно приходилось придерживать. – И какой я дурак, что не объяснил тебе про эту глупость ничего раньше… Господи, дай мне шанс. Я очень хочу все исправить. Ну не все. Хоть что-то. Хоть это. Разве я о многом прошу?»

* * *

В себя Скрипач пришел только на рассвете, через пять часов после того, как выехали.

И тут же понял, что происходит.

Но переубедить Ита в тот момент не было уже никакой возможности.

– Не надо… мне сбрасывать… это опасно… для тебя… опасно… – Голос Скрипача звучал слабо, интонации были умоляющими. – Прекрати…

– Это еще почему? – поинтересовался Ит. Так, где-то тут была коробка с пенициллином. Ага, вот она. Как бы теперь извернуться, чтобы шприц набрать? Опять у него перед лицом ампулами размахивать? Видимо, придется. Ничего, переживем. Набрал, швырнул ампулы, не глядя, куда-то в сторону.

– Ногу дай. И не шипи, тоже мне, нытик.

Скрипач с минуту молчал, а затем произнес:

– Ит… ведь я же… тебя изнасиловал… ты забыл?

– Это не имеет значения. Я тебя не отпущу. Могу еще раз повторить – не отпущу. Я тебе это уже говорил. Причем давным-давно.

– Когда?..

– У-у-у… Еще на секторальной станции, когда кто-то валялся точно так же, изображая умирающего лебедя. Слова красивые говорил… прощения просил. Помнишь? Что ты творишь, а? Сначала сделает очередную дурость, а потом – как сейчас. Прекращай эти игры во вселенское раскаяние. Ты меня, ей-богу, достал.

– А если я тебе скажу… что мне… понравилось то… что я сделал? – В голосе Скрипача, несмотря на слабость, зазвучал вызов. – Понравилось… понимаешь? Мне понравилось… тебя насиловать… и сейчас ты… по сути дела… спасаешь преступника…

Ит усмехнулся. Поднял руку, прижал ладонь к виску Скрипача, снова сбрасывая энергию. Сорок процентов? Ну и черт с ней, с ложной скромностью. Надо будет – и на тридцати сам вытянет. И на двадцати, если совсем уж припрет.

– Ну хватит, хватит, – тихо сказал он. Машину снова тряхнуло, Скрипач беззвучно вскрикнул. – Родной, ты совсем заврался. Знаешь, я потом долго думал, анализировал это все… – Ит сел чуть повыше, успокаивающе погладил Скрипача по голове. – А ну-ка, расскажи, как ты сумел меня изнасиловать в наглухо застегнутых штанах?

– Как ты… понял?..

– Предположим, тогда я ничего не понял. Но потом очень долго смотрел… прогонял по секундам… и догадался. Что это было на самом деле?