Деревянко перевел дух. Броня придавала уверенности и полковнику стало немного стыдно. Он, впрочем, быстро оправдал себя: и впрямь, в прежней жизни ему не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, и он, как истинный профессионал своего дела, признавал за другими профессионалами право на самостоятельные решения. Короче, пусть Шаман разбирается.

— Триста второй Базе! — Деревянко отжал кнопку приема компактной радиостанции. — Ситуация ноль-один… База, ответь!

База хрипела в ответ неразборчиво и вопросительно. Воронин перед выездом лично выделил полковнику стратегический ресурс — мобильную рацию с защитой от помех и чужого любопытства, но от капризов Зоны еще не придумали защиты. База не понимала полковника. Деревянко сунул передатчик в нагрудный карман, не сразу отыскав его дрожащими пальцами, и прислушался.

Стояла вязкая тишина, только Саид возился за рычагами, и кто-то дышал, захлебываясь… Деревянко поперхнулся, и дыхание прервалось.

— Люди так не ходят, — сказал Шпак неожиданно трезвым голосом. — Как этот… Даже лярвы на подиуме. У него что, шарнир в жопе?

Заткнулся бы ты! Полковник оцепенел, пережидая тишину, и ничего не мог поделать с рвущейся из-под диафрагмы паникой.

В ночи раздался жалобный, переполненный мукой стон.

— Рамзес! — прилетел в ответ механический скрежет.

Даже «триста второй» понял, что человеческая гортань не в состоянии исторгнуть таких, вибрирующих на грани болевого порога, звуков.

Загудел мотор, Слай разворачивал спарку на голос.

Ждать полковник больше не мог. Он шарахнулся к одной амбразуре, к другой, рассадил скулу о пулеметный приклад и только тогда вспомнил о перископе. Слепая темнота расступилась, окрасилась в серо-зеленые тона. Деревянко вжался лицом в резиновую окантовку, повел объективом по кругу.

Никого!

«Сбежал…» — Деревянко обмер, решив, что Шаман бросил его, без лишнего шума отполз с бойцами на трассу и сейчас чешет на пятой скорости к Стройбату. В животе громко заурчало, сфинктер затрепетал.

— Нет здесь Рамзеса! — заверещал полковник в ближнюю амбразуру.

— Заткнись, сука! — рыкнул Шаман из-под гусениц. — Всем молчать, я говорю!

Раздался еще один стон, едва слышный, и «триста второй», наконец, узнал Капрала.

— Рамзес! — тут же пролязгало с другой стороны, и Слай крутанул стволы обратно.

Деревянко прилип к перископу. Отсюда кричали? На зеленой картинке мелькали белые росчерки ночных насекомых, но крикуна Деревянко хоть убей не видел. А значит и Шаман в бинокль тоже.

Капрал больше не стонал, и Рамзеса не звали. Тишина стала еще гуще. Деревянко приплясывал от нестерпимого желания облегчиться, но оторваться от резинового наличника не мог. Здесь был свет и была надежда.