- Приехали.

   Когда машина замерла у тротуара, дождевые капли принялись с непонятным злорадством долбить по крыше сильнее. Эрика сквозь темноту, разгоняемую жидким светом фонарей, увидела подъезд высотного многоквартирного дома. Ее дома.

   - Значит, так, - обернулся не глушивший мотора Сэм. - Берешь этих двоих, отмываешь, кормишь, поишь, спать укладываешь. Завтра явитесь в академию, будут с вас снимать показания. Новеньких - под твою ответственность.

   - Поняла, - кивнула Андерсен безо всякого намека на пикировку, присущую их общению. Вмиг посерьезневшая, она обратилась к Учики. - Помоги мне Ким-тян до квартиры довести.

   - А... - отозвался вздрогнувший юноша. Задумавшись, Учики не очень четко осознавал, что происходит вокруг, и только теперь понял, что надо вылезать наружу. - Конечно.

   - А мы, Канзаки, поедем дальше.

   - Э... - Мегуми, доселе самая молчаливая из пассажиров, посмотрела на толстяка с непониманием. - Куда?

   - Я объясню, - Сэм глянул в спину Учики, придерживавшего Кимико. Эрика уже стояла снаружи, нещадно поливаемая дождем и держащая японскую подругу за руку.

   Андерсен снова кивнула Ватанабэ. Толстяк мимолетным движением показал ей растопыренные буквой V пальцы. Дождавшись, пока Отоко закроет заднюю дверцу, он тронул машину с места. Нещадно намокающие фигуры молодых людей, торопливо двигавшихся в сторону дома, поплыли в зеркале заднего вида. Мегуми посмотрела в их сторону и обернулась к ведущему машину Ватанабэ.

   - Так куда мы едем?

   - Выдохни и расслабь пресс, - вместо ответа произнес толстяк. - У тебя скоро в глазах начнет мутиться от напряжения.

   - Ничего я не напряжена, - она стиснула ручку автомобильной дверцы.

   - Ага, а я танцую балет, - хмыкнул Ватанабэ, заворачивая за угол.

   - Куда мы едем-то? - раздраженно повторила девушка. Ей не слишком нравилась прозорливость широкоформатного шофера.

   - Да так...

   В плохо освещенном салоне трудно было разглядывать лица. Но, когда отсвет уличного фонаря упал на пухлую физиономию Ватанабэ, Канзаки отчетливо увидела, как по ней расползается нехорошая кривая ухмылка.

   - Мы будем мило шалить и баловаться. Мы пойдем убивать альфу.

   Учики Отоко сидел в углу большой неосвещенной комнаты и глядел на темно-синий квадрат окна. Сбросившие основную тяжесть дождевой воды тучи слегка разошлись, и с улицы вместе с подсветкой болезненно-желтых фонарей пробивалось немного чернильного света ночного неба. Восседал юноша на мягком пушистом ковре с причудливым узором, которого, к сожалению, не мог разглядеть. Неподалеку вольготно изогнул спинку диван, но на него садиться было нельзя. Как пояснила, сверкая глазами, хозяйка, он был слишком грязный, а убирать за кем попало она не собирается.