— Ступай, — сказал Ракким. — Спасибо за предложение, но эту проблему я решу сам.

— Рикки…

— Ступай, служи закону, Энтони. Этот человек должен мне кое-что рассказать, и я хочу поскорее это услышать. — Ракким дождался, пока Коларузо уйдет, и поднял с пола осколок зеркала. Снова сев на ноги «черному халату», он показал ему вырезанный на груди треугольник. — Понимаешь, что я хочу сделать?

Блюститель нравственности нахмурился, разглядывая отражение.

Ракким четвертой линией отсек вершину. Затем снова поднял зеркало.

— Еще не понял?

«Черный халат» вытянул шею.

От новой линии бывший фидаин провел пятую. Так, чтобы она пересекла сразу две стороны треугольника.

Пленник смотрел на зеркало. Его глаза открывались все шире и шире.

— Я вижу, до тебя наконец дошло.

«Черный халат» отчаянно заизвивался, пытаясь освободить руки.

— Ты готов пойти на все ради Аллаха? Боишься только Аллаха? — Ракким поднес нож к его ребрам. — Еще одно движение, и у тебя на груди появится звезда Давида. Представляешь? И как тогда насчет шансов быть допущенным в рай? Наверное, с таким же успехом можно предстать перед Всевышним с головой свиньи на плечах.

— Умоляю, только не это.

Кончик лезвия коснулся его бледной кожи.

— Будешь вечно гореть в аду. А когда попросишь каплю холодной воды, чтобы смочить обожженный язык, тебе предложат утолить жажду кипящим маслом. Вы ведь этому учите?

— Прошу тебя…

— Одно слово лжи, и я дорисую звезду. А ведь я догадаюсь, что ты лжешь. — Острие медленно ползло по груди «черного халата». — Моя семья у аль-Файзала?

— Нет! Мы… мы услышали голос старой женщины. Подумали, что все в ванной. — Блюститель нравственности поморщился. — Аль-Файзал пришел в ярость. Он требовал, чтобы она сказала, где спряталась твоя семья, а она только смеялась ему в лицо.

— Так аль-Файзал знает, где могла спрятаться моя семья?

«Черный халат» замотал головой, не спуская глаз с кончика лезвия.