Прикрыв глаза от ослепительного блеска, хрустального звона бриллиантовой кольчуги, Череп услышал недовольное бурчание:

— Тоже мне, а потом убирай за такими умника, — добавив мощи, пророкотал громом, — Вот сидишь ты в своем чудном доме, и вдруг тебе окна дерьмом залепливают…

— Ну так нечего его разбрасывать под окнами. Стучу тем, что под руку попалось…

Не определенно хмыкнув, архангел мотнул головой. Коротким взмахом крыльев, растянувшихся во всю длину заслонил Черепу весь обзор на крепость. Удивляясь такому размаху для обычного прокладчика, Череп заинтересовался алгоритмом, и едва коснувшись белых перьев, как мир окружавшая реальность покрылась багровыми сполохами, и сквозь начавшую блекнуть реальность на него устремился поток чужих ощущений.

Череп всегда удивлялся патологической жажде перемен, царившая в любом движении "церберов", и в постоянном экспериментировании с видом крепости, принимавшей облики фантазий того или иного системщика несущего вахту на инфоузле. И только ощутив себя островком в море чужого сознания Череп, постиг чувство, владевшее каждым создателем реальностей.

Это была месть, обида на мир доставивший столько боли и страданий. И создавая вещи, потрясающие своей необычностью яркостью и колоритностью, каждый смотритель "вирта" старался доказать убогость реала, его серость и инвалидность скучных законов бытия. Взваливших тяжкую ношу физической немощи, на плечи таких же как и все людей. Только обреченных всегда ощущать рвущую боль в сведенных судорогой мышцах, невозможность увидеть четкие контуры милого материнского лица, из-за взбесившихся глазных нервов, и самое страшное — быть дефективным в глазах тупой "сопли", но имеющей возможность приласкать любимую женщину.

— Ты чего? Уснул, что ли?! — выдернул из тандема сознаний голос архангела, — приехали.

Растеряно хлопая глазами, Череп все таки поймал фокус на хрустальных воротах. Вглядываясь в ломаемое гранями изображение, рассмотрел за воротами движение.

— Все бывай, — погрозив пальцем, подмигнул не по мужски красивым глазом, — и больше так не делай, а то мне делать нечего как отдирать стада липучек.

— Да ладно тебе, — почувствовал себя последней сволочью, быстро добавил — У фантомов цикл массива закончится и липучки сами вернутся на исходную точку.

Оставив хлопанье крыльев за створками уходящих ввысь ворот, Череп прошел по темному коридору и очутился на сцене древнего амфитеатра.

Обилие белого мрамора, гасилось буйством ухоженной зелени. Извиваясь в причудливой форме лианы, соседствовали с раскидистыми треугольниками тропических папоротников, пробивающегося сквозь ограждающие столпы колон.