Репортер продолжал говорить едва не выпрыгивая из штанов от восторга, а наемники словно окаменели. С остекленелыми взглядами, неподвижными лицами, с едва заметным дыханием, не отрывались от проектора. Казалось, что на взлетке выставлена коллекция восковых фигур из серии изумление.

Тем временем всю площадь проекции заняло изображение помещения с круглым столом. В первый раз в жизни наемники увидели самых главных командиров батальонов. Бывшие враги встретились за одним столом, и судя по лицам совсем этого не чурались. Сдержанно улыбаясь, уже самые главные люди на планете, величаво поставили подписи в документе определившем новый курс истории на всей планете.

— …И вот этот момент настал, — забесновался репортер в слишком уж откровенной радости, — На Марсе разгорается новая эра человечества! Не будет отдельных корпораций, не будет лжи государственных интересов! Да здравствует Единая Лига Наемников! Да здравствует свободный Марс!..

— Какая-то лажа, — тихо высказал свое мнение Косяк, — Дыба, а ты, что скажешь?

— Единственный случай когда я с тобой полностью согласен, — нахмуренно прошептал Дыба, — что-то уж слишком сладко…

Изображение вдруг дернулось. За кадром послышался сдавленный вскрик, и на фоне картинки появился пехотинец. Обыкновенный рубака, с косым шрамом в пол лица, сдержанно улыбнулся, глядя в камеру пригладил короткую щетку ежика. Поправив воротник комбеза, с многочисленными нашивками боевых операций да ромбиками сержанта, ветеран сдержанно улыбнулся потирая отбитую правую кисть.

— Меня конечно не похвалят…, — нормальным мужским голосом пробасил пехотинец. Пригладив короткий ежик, хлестко закончил, — но терпеть этого… соловья уже не было сил.

Ангар взорвался свистом одобрения. Наемники пихая друг друга локтями, смеясь, мотали головой на изображение. Со всех концов раздались возгласы солидарности, предлагающие еще и добавить.

— Так, что вернемся, к тому, что это расфуфыренное чучело, пыталось сказать…

Крики смолкли. Оторвать от ветеранов от экрана, могла только пуля в затылок.

— Сегодня наш Батяня, сделал великое дело…, — мучаясь с подбором цензурной речи, немного сбиваясь, но уверено вещал с экрана пехотинец, — …у меня тут есть запись одна. Я ща ее поставлю. Мы цитадель Громова взяли, пока командиров не было мы с ним по своему потолковали… ну ваще-то сами судите.

Изображение дернулось, зарябило помехами и на плоскости проявилась черно белая картинка. Установленный на шлеме фиксатор, показал какой-то полуосвещенный коридор, покрытый стелющимися клубами дыма, рваными дырами в облицовочных панелях и наполненный визгом излучателей. Фиксатор нырнул в право, показав угол за которым, пара пехотинцев, прицельными выстрелами, не давала темным силуэтам пересечь перекресток широких коридоров.