С двумя раненными боевыми братьями отделение сомкнуло круг, прилагая максимум усилий, чтобы укрыться от всех возможных траекторий обстрела. Неожиданно земля задрожала, а ущелье озарило ослепительное пламя — подбитый ”Лэндрейдер” не выдержал повреждений. И в этот момент стрельба прекратилась также внезапно, как началась.

Откуда-то впереди, где дорога выходила в глубокую долину, донеслось эхо гула множества двигателей. Рейнхарт рискнул взглянуть вверх.

Дорнер тоже услышал шум и ошибочно принял его за вражеский огонь.

— Приближаются! — закричал он.

— Не стрелять. Это прыжковые ранцы, — поднял кулак кастелян. Как только Марий договорил, ужасный грохот болтеров снова заполнил ночь. Трассирующие очереди обрушились с неба на вражеские позиции высоко в скалах.

— Оставайтесь начеку! Всем удерживать позиции.

Спустя секунду Рейнхарт снял шлем: вокс и визор не работали из-за помех, вызванных бурей. Остальные последовали примеру командира. Ни один из Храмовников не хотел идти на риск ослепнуть и остаться без связи, если бой вспыхнет вновь.

Кастелян подошёл к Герарду. Кровь окрасила силовую броню на голени космодесантника, который стоял рядом с Аколоном и раненным братом Юлием. Рейнхарт положил ему на плечо руку.

— Как твоё колено, брат?

— Лёгкое ранение, могу сражаться, — ответил рыцарь, поворачивая болтер из стороны в сторону и продолжая наблюдать за ущельем.

— Брат Юлий? — кастелян взглянул на апотекария.

— Тяжёлая рана, я уже удалил геносемя, — покачал головой Аколон.

Рейнхарт осмотрел скалы, он чувствовал, что остальные Храмовники наблюдают за ним, а затем снова посмотрел на апотекария.

— Значит, он будет служить ордену и в смерти, — сказал Марий достаточно громко, чтобы его услышал каждый. — Как и все мы, если потребует Император.

Звуки болтерного огня наверху затихли, но улучшенный слух Рейнхарта различал отголоски интенсивной перестрелки где-то в глубине долины. Слабые вспышки мерцали в темноте. Небо стало цвета охры — где-то вне досягаемости взгляда бушевал сильный пожар. Храмовник знал, что он мог быть только в одном месте, но, что их ждёт там, для кастеляна оставалось неизвестным.

Капеллан Матиас, лоб которого украшала татуировка в виде креста ордена, направился к Рейнхарту.

— Кастелян, наши… спасители… приближаются.

Рейнхарт обернулся и посмотрел на боевого брата. На мрачном лице капеллана было видно нескрываемое отвращение от происходящего. Со стороны долины приближалась группа женщин в тёмно-красной и чёрной броне. На табардах была изображена кровавая роза, окружённая написанными на высоком готике катехизисами Экклезиархии. Каждая воительница несла искусно сделанный болтер модели ”Гудвин-Диаз”, инкрустированный золотом и серебром — оружие сирот, которых приняли в Схолу Прогениум, а затем призвали в ряды Адепта Сороритас — боевых сестёр Ордос Милитант.