Дом не знал, как его утешить. «Броненосец», держась на некотором расстоянии от последней фуры, проехал через КПП на границе Эфиры за три часа до последнего срока.
— Вот мы и дома, — произнес он.
Маркус наконец открыл глаза:
— Ага. Если завтра утром это можно будет назвать домом.
Даже сейчас Прескотт не отводил взгляда от двери.
Он понял, что в нем еще осталось многое от беспомощного человеческого существа, — он жаждет отменить все в последнее мгновение. Возможно — ведь это же возможно? — сейчас в эту дверь войдет Адам Феникс и объявит, что у него есть решение, способ расправиться с Саранчой, не убивая никого, не уничтожая ничего. Возможно, сюда сейчас направляется Саламан, чтобы сообщить о том, что до командиров Саранчи дошли сведения о планируемом ударе и они хотят обсудить условия перемирия.
Но Ричард Прескотт давно уже перестал верить в то, что проблемы чудесным образом разрешаются сами собой. Примерно в двенадцать лет он понял, что у взрослых нет ответов на все вопросы и что даже его всемогущий отец, Председатель Дэвид Прескотт, не может вернуться к живым, как бы ни хотелось этого его сыну.
Прескотт подумал: интересно, а что сказал бы отец, узнав, что он просто занял его место во главе КОГ, не проводя никаких выборов? Но сейчас сердечный приступ Дальелла казался ему удачным поворотом судьбы, позволившим стране избежать кромешного ада.
«Ты не обязан был наследовать ему. Заместитель Председателя всегда может сказать „нет“».
Однако никто никогда не говорил «нет». Любой человек, ступавший на порог офиса, хотел в конце концов сесть в это кресло, но теперь у него не было заместителей, на которых можно положиться, не было выборов, чтобы найти ему замену.
Никаких чудес. Никакого везения. Просто решения и готовность не отступать от них.
«Хотел бы я знать — на самом деле знать, — что происходит сейчас на Сэре».
До сих пор Прескотт был вынужден лишь строить догадки обо всем — кроме того факта, что Саранча скоро захватит Тирус, что она уже буквально на границе Эфиры, как и предсказывали военные, и что у него на руках остался последний козырь.
Дверь открылась, и в кабинет действительно вошел Адам Феникс.
— Вы пришли сообщить мне о чуде? — спросил Прескотт.
Феникс, казалось, был озадачен этим вопросом.