Совмещённый залп понёсся по проходу, превращая пространство в огненную бурю. Трубопроводы рассыпались и горели. Магистральные трубы взрывались и лопались. Меж двух рядов процессинговых вышек разразился пылающий ад.

— Он убегает! — завопил Кальдер.

Пытаясь избежать урагана энергетических сгустков и раскалённых снарядов, вливающегося в глотку прохода, вражеский «Боевой пёс» бросился на запад, на полном ходу выскочив между восемнадцатым и двадцатым процессорами.

Он успел пробежать тридцать метров, прежде чем «Тантамаунт Страйдекс» его уничтожила. Залп уступом из восьми ракет вынес пустотные щиты и превратил махину в горящие обломки. Ноги из-под убегающего «Боевого пса» вышибло; он повалился, продолжая перебирать конечностями. Половину панциря у него раздробило в пылающие клочья.

«Боевой пёс» рухнул мордой вперёд, всё ещё двигаясь и брыкаясь, и пропахал носом булыжники, прежде чем исчезнуть в мощном завершающем взрыве.

<Махина убита, махина убита!> — объявил Терон.

<Прекрасно>, — прокантировал Принцхорн. — <Рулевой, восстановите прямое положение.>

Анил перезапустил гидравлику, и «Виктрикс» медленно поднялась, выпуская из клапанов струи пара.

<Здесь мы закончили>, — отметил Принцхорн. — <Пусть второй фронт продолжает наступление.>

* * * * *

Старого аборигена звали Ашлаг. Он судорожно втягивал воздух, но не издал ни слова жалобы, пока Саген выправлял ему сломанную руку и накладывал шину. Взгляд его старых, потускневших глаз словно был нацелен на что-то настолько далёкое, что это было скорее «когда», чем «где». Его дочь — маску в виде лица-махины она повесила на пояс — в мрачном молчании сидела на земле возле «Кентавра». Лазмушкет её Варко убрал подальше.

Разговаривать сейчас у него особого желания не было. В смерти Грэма Гектона была какая-то трагическая смесь мужества и бесполезности. Горечь потери накрыла Варко целиком, не оставив в голове места больше ни для чего. Ему пришлось заставить себя начать думать.

— От чего вы бежали? — спросил он у Ашлага.

Старик перевёл на него мёртвый взгляд; белые концы его впечатляющих усов спрятали едва заметную усмешку.

— Ты видел, от чего мы бежали, солдат, — ответил он.

— Махины, да. Махины я видел. Расскажите мне остальное.

Ашлаг хотел пожать плечами, но рука причиняла ему слишком сильную боль.