Рака с шипением отсоединилась и вышла от гнезда кокпита. Техножрецы бормотали свои заклинания.

Пора была снова отдыхать. Пора была переходить к следующему походу, пора для сна в холодные часы путешествия. Пора была лечить раны и восстанавливать силы.

Геархарт уснёт в своей гиберкойке. «Инвиктус Антагонистес» уснёт в своих опорных лесах в трюме.

Они будут видеть одни и те же сны.

>

Стоянка была безмолвна. Слабый полуденный свет проникал сквозь щели в грязных окнах. На стене последняя, сделанная от руки, надпись гласила:

«Эрик Варко пришёл сюда, вместе с остальными. Мы пришли в большой нужде, и нам пришлось забрать еду, энергию, бачки для продуктов и несколько других вещей. Простите, что немногое оставили взамен. Единственную дорогую мне вещь я оставил как подношение».

На заваленной хламом полке, под слабым светом дня, между дыхательной маской в виде лица махины и выцветшим солнечным амулетом из высушенной пустынной травы, лежал небольшой медальон Омниссии, который когда-то крепился к бортовой броне танка.

10100

10100

Безглазые и оскаленные к крике, полки мертвецов стучат обугленными костями при звуке твоих шагов. Мерзкий дым заслоняет солнце. О машина! О божественная махина! Ярок, как фотовспышка, залп твоих орудий, раскалывающий хрупкий купол небес и сокрушающий прах земли в пыль. Принцепс, плывущий в жидких данных, — прекрасное чудовище — чувствует величие твоей царственной поступи так же верно, как если бы был создан с превеликой точностью в кузнице, как одна из твоих шестерён. О железный бог! Единение столь полное: ближе чем родня и семья, ближе чем братья, ближе чем кровь. Союз с божественным металлом, где нет начала одному и нет конца другому, но где оба смешаны, словно сплав. Быть частью бога! Делить это величие и эту мощь! О, счастливец!