- Лейтенант! Эти стальные гробы сделаны на славу из хорошей крупповской стали. Если мы не получим торпеду в борт или нас не забросают глубинными бомбами, что в прочем не предвидится – нам лишь не надо спускаться глубже 200 метров. До этой глубины наша красавица абсолютно надежна. Впрочем, мне под бомбами приходилось отлеживаться и глубже двухсот. Начинают течь сальники и плачут заклепки, но и это не страшно, если у команды не сдают нервы, - и уже с улыбкой добавил. - Да и 50 нам не к чему! В основном наша глубина перископная  и при первой же возможности пойдем со шноркелем под дизелями. А как только стемнеет, всплывем.

      Дик не знал, имеет ли Дядя опыт подводного плавания, но его явно заботили другие вопросы и он большую часть времени  до вечерних сумерек провел в радиорубке в переговорах с островом, берегом и самолетом, который исподволь следил за курсом яхты.

      Впрочем, и лодка давно яхту нашла, и с тех пор акустики все время сохраняли контакт с ней. До середины дня перископы поднимали только время от времени и когда были абсолютно уверены, что с яхты их засечь не могли. Но после обеда, когда курс яхты стал окончательно ясен, ей дали уйти на максимальное расстояние  и лодка подняла шноркель. Заработали дизели, но скорости не прибавили, была возможность подзарядить батареи и немного проветрить отсеки.

      По-настоящему свежий воздух в отсеки  субмарины пришел только, когда с наступлением сумерек прозвучала команда:

      - Деферент на корму! - И седой подводник переложил горизонтальные рули лодки на всплытие.  

      Дик одним из первых поднялся на еще мокрую палубу лодки. Напоенный морской солью воздух пьянил, а быстро  наступавшая  летняя ночь дарила россыпи таких ярких и близких звезд. На яхте не ожидали преследования и белоснежная красавица, освещенная яркими огнями, была далеко видна на глади спокойного моря.

      Дуглас присоединился к Дику только, когда совсем стемнело. Немцы-подводники уже скрылись в отсеках корабля, и только вахтенные негромко переговаривались на ходовом мостике. Дуглас к разговорам был не склонен, и только потрепав Дика по плечу, приказал:

      - Завтра будет трудный день. Немедленно отдыхать! Подъем в четыре часа.

      Новый день на самом деле стал для юноши непростым, полным неожиданностей. В разговорах с дядей все вертелось вокруг богатого грека, и о том, что они встретят женщин на корабле, он не имел не малейшего представления. Встреча с сестрами де Гре была для Дика неожиданностью, и по настоящему глубоким потрясением.