Затем пришлось заняться своей добычей. В экспроприированных у убитых сумках нашлись личные вещи, гигиенические принадлежности, патроны, фонарики, зажигалки и пара сухпайков. Это оказалось очень кстати, так как все наше имущество осталось в колонии. Еще в один рюкзак, к радости Африки был набит лентами к пулемету, и  гранатами. Следующая находка нас обрадовала и вызвала запоздалый холодный пот.

В аккуратной сумке, все того же серого мимикрирующего материала лежали гладкие цилиндрики со стабилизаторами. В них можно было легко опознать винтовочные гранаты. Такие гранаты надеваются прямо на ствол и выстреливают обыкновенной пулей, которая гасит свою энергию, не нарушая целостность гранаты в системе ловушек, расположенных в полой хвостовой части. Если бы из засады они дали залп такими гранатами, нам пришел бы конец. К нашему великому счастью сумку заботливо уложили в ховер.

Много не хватало. Не было внутри провизии и еды и запаса воды, и полных комплектов для собирателей. Я уже успел огорчиться, но недостающее мы обнаружили в грузовом отсеке под днищем. Здесь нас ожидали новые комплекты одежды, спальники, сухпаи, модули для сбора воды, банки контейнеров, четыре обычные Винтовки,  пять тысяч патронов, в памятных мне лентах по сто штук, баллоны с водой, которая несмотря на время пребывания в чреве машины не испортилась. Проверить информацию о чудесных свойствах самых обычных на вид бутылок из полимера, до этого момента мне не представлялось возможным. Я с удовольствие пил живительную влагу из широкого горлышка.

Поручив Черненькой организовать перекус, и попутно узнав, что ее зовут Зои, я подошел к Стоуну. Он сидел у колеса ховера и внимательно читал замусоленный блокнот в с твердой обложкой.

Повернув на меня голову и опять криво улыбнувшись он начал:

- А Морган та еще сволочь! Я, конечно, это знал, но вот быть таким ублюдком, даже по меркам Вивуса, просто нонсенс. Я совсем забыл насколько люди бывают жестокие. Три года на Калдроне не вылазил за рамки предполагаемых способностей и всё равно не угодил. Всё мало, человеку всегда мало того, что у него есть. – в его глазах не было ожидаемой злобы, просто печаль и усталость.

 Сейчас он стал немного другим, исчезли его обычные злоба и резкость. Кто бы мог подумать, что это все напускное? В его словах что-то настораживало. В голову закралась даже идиотская идея, что он не причисляет себя к людям. Так отстранённо он говорил о нас.

- И что же тебя задело в Моргане еще больше, чем то, что произошло в Калдроне? И про что ты забыл? Неужели случилось озарение?