— Ложись! — крикнула я.

На противоположной стороне улицы, на крыше дома, стоял Атиус и целился в нас из лука. Он отпустил тетиву, стрела полетела в Лэя.

Все произошло слишком стремительно. Эльф не успел увидеть лучника и замешкался. Ничего нельзя было сделать. Ничего. Кроме одного.

Шагнув вперед, я загородила мальчишку собой. Нет, я не собиралась умирать. Не сегодня. Бешенство достигло апогея. Казалось, оно способно перевернуть мир.

Звон стрелы сделался оглушительным.

— Хватит!

Я выставила перед собой ладонь, как будто это могло что-то изменить.

Стрела повисла в воздухе. Атиус застыл на крыше, словно превратившись в статую.

Взмах рукой — стрела развернулась, полетела в мага и пронзила его грудь.

— Как, морт побери… — воскликнул ушастик.

— Все это неправда! — Холодная злоба бурлила в груди, требовала выхода. — Так не бывает!

Удар Пламенеющим по стене. Еще, еще удар. Клинок крошил камень, дробил в крошку, выбивал фонтанчики серой пыли. Дом медленно осел и растворился в пространстве.

— Верни моих друзей!

Я ломала этот ненастоящий мир. Рвала на части. И он подавался, расползался, как прелая ветошь. Время? Я убью и время. Пространство? К морту такое пространство! Я срывала нарисованную кем-то картинку, обнажая реальность.

— Я. Больше. Никогда. Не дам. Друзей. В обиду.

Эти слова как будто освободили душу от груза, убили глубоко сидевший в ней страх. И мир окончательно развалился на разноцветные волокна. Яркий вихрь закружился надо мной, потом что-то сильно толкнуло в грудь. В тускнеющем сознании вспыхнула мысль: я успела спасти друга! Я смогла! Потом пришла еще одна мысль, последняя. Умирать не больно…

— Вот видишь, что происходит, если не верить знакам судьбы и идти по чужому пути, — сказала Тир-на.

Гадалка сидела на роге молодой Тиль, раскачивалась, отталкиваясь ногами от пушистых темных облачков. Плащ развевался на теплом летнем ветерке.

— Вот видишь, — повторила она. — Лак’ха предупреждала…

— Твоя Лак’ха — гнусная обманщица! — перебила я.