Женщины-воины, наблюдавшие за их сражением с напряженным интересом, громко зааплодировали. Быстрого взгляда их предводительницы хватило, чтобы восстановить тишину. Потом Энде с каменным лицом повернулась к Роуну.

— Ну что ж, ты действительно тот, за кого себя выдаешь, — сказала она, — но ты давно не тренировался и утратил некоторые навыки. Чем ты занимался последний год — землю пахал?

— Да, — честно признался он.

— Роун, не поддавайся на бабушкины провокации. После нее ты лучший воин из всех, кого мне доводилось видеть.

— Нет, он лучше меня, только немного форму потерял, — фыркнула Энде, направляясь к тяжелой двери. — Пойдем, Роун, я долго ждала этого разговора.

За тяжелой каменной дверью находилась почти пустая, но уютная комната. Все немногочисленные предметы обстановки были сделаны с большим вкусом, что создавало такую спокойную атмосферу, в которой Роуну редко доводилось бывать. Энде села за стол, повернувшись к нему спиной, и разлила в три чашки чай с мятой.

— Присаживайся, Роун, — пригласила она, жестом указав на лежавший на полу напротив бамбуковый коврик.

Он обогнул стол и остановился, заметив висевшую на стене картину с изображением Нашей Стоув.

— Я с интересом следила за ее развитием, — сказала Энде. — Мне говорили, что она стала сильной девочкой.

— Она сбежала.

— Понятно, — вздохнула Энде.

— Мужчина, с которым я встречался — его зовут Виллум, — сказал, что сможет ей помочь.

— Я уверена, что он ей поможет. Он хороший мальчик, этот Виллум.

— Ты его знаешь?

Кира с Энде обменялись улыбками.

— Он — мой брат, — произнесла Кира.

Вглядевшись в лица обеих женщин, он заметил, что они похожи.

— У вас одинаковые глаза.

— Не только глаза, — ответила Энде, протянув Роуну чашку чая.

Он сел напротив нее и положил на середину стола перстень. Энде залпом выпила свой чай.