Извержение вулкана Кракатау по сравнению с реакцией Жнеца могло показаться детским пуком. Отец Ганорий, привыкший за долгие годы сотрудничества к смирению патрона, никогда не видел его таким взбешенным.

Отец Станислав побагровел, на лбу вздулись жилы от напряжения, и ледяным тоном, не терпящим возражения, он сообщил отцу Ганорию, что они вынуждены будут расстаться. Глаза же Станислава Елисеева при этом полыхали огнем, от которого даже на другом конце видеокабеля можно было воспламениться.

Жнец разорвал соединение и медленно опустился в кресло. Если верить отцу Ганорию, то в скором времени у него в резиденции появится иностранная делегация, к встрече с которой он не готов. Станислав думал, что, пока он не разберется с собственной жизнью, делами церкви ему заниматься не придется. Однако он ошибался. Вспышка гнева, нахлынувшая на Жнеца, медленно улеглась, и он уже жалел, что так грубо разговаривал с отцом Ганорием. Отметив про себя при случае замолить грех перед незаслуженно обиженным секретарем, Жнец вышел из кабинета и отправился в гостевую комнату, где отдыхал Яровцев. Он намеревался его разбудить, но, открыв дверь, обнаружил, что в комнате никого нет.

Жнец недоуменно пожал плечами и направился назад в кабинет готовиться к прибытию гостей, которые должны были вскоре появиться на пороге.

Приготовления заняли у отца Станислава минут сорок. Он побрился, проглотил две таблетки адсорбента, чтобы избавиться от последствий принятой накануне на грудь водки, умылся, причесал всклокоченные кудри и остановился перед гардеробом, размышляя, в каком же облачении лучше всего встретить африканца. Несколько минут колебаний привели к тому, что Елисеев надел строгий черный костюм с маленьким элегантным крестом на лацкане, повязал фиолетовый с отливом галстук и заколол его золотой булавкой в форме меча.

Приправив образ ароматом «Святого бенедиктинца», Жнец спустился на первый этаж, приблизился к входным дверям и распахнул их, чтобы столкнуться нос к носу с караулом из двух монахов, служащих в его епархии, и двух африканцев в европейских одеждах, которые сопровождали иссиня-черного негра в разноцветных одеждах, где преобладали оранжевые и зеленые цвета, с намотанным на голову высоченным тюрбаном с павлиньими перьями. Делегация медленно поднималась от лимузина по ступенькам дома Елисеева и выглядела весьма экстравагантно. Монахи, облаченные в церковные костюмы, отличающиеся от цивильных лишь расшитыми на спине и груди золотыми крестами, черные, как августовская ночь, африканцы-телохранители и разодетый точно петух миссионер.