Ну еще бы! У него уже и борода от пота на мочало похожа, и бежит он, шатаясь и света белого толком не различая. А мешок так и не сбросил… вот ведь кулацкая натура!

— Жаль, — щурится эльф, — что трава в этой местности, побывав под сенью Тьмы, стала жестка и горька на вкус. Ведь в не столь уж давно минувшие дни луга Амелькама славились…

— Ты мне, — бормочу, — зубы не заговаривай. Признавайся… чего удумал?

Мне в тот миг было очень-очень плохо. И вовсе не из-за того, что ноги словно огнем горели, а сердце грудную клетку насквозь пробить пыталось.

Просто…

…я знаю, что он знает, что я знаю…

…минут пять уже вертелась у меня эта мыслишка. И, как ни гнал я ее прочь, не пропадала.

Еще — облегчение: не я, он первый сейчас это предложит. А следом стыд жгучий: должен-то был — я!

— Холм, к которому мы приближаемся, — словно бы сам с собой говоря, певуче произносит эльф, — кажется мне похожим… почтенный гном, что напоминает тебе вид сего холма?

Холм, да… был впереди холм. И мы на него как раз бежали. Как говорил товарищ капитан — умный в гору не пойдет, умный побежит… господствующую высоту занимать.

— Огранку «розой»!

— Символично. А тебе, Сергей?

Девичью грудь, чуть было не ляпнул я, но вовремя прикусил язык.

— Колин… позиция отличная, спору нет. Но… сколько вы там усидите? Полчаса? Час? Десять минут? А потом?

— Потом? — удивленно переспрашивает эльф. — Потом я, разумеется, открою путь на Тайную Тропу, и мы уйдем.

— Что-то я раньше не замечал за тобой этого умения.

— Ты просто не спрашивал.

Дара взбежала на вершину первой. Остановилась — без команды. Оглянулась назад — я поймал ее взгляд… и отвернулся.

Она еще не поняла. Или — поняла, но не захотела поверить.

А позиция здесь будет и в самом деле отличная.