— Здесь заперто, — шёпотом сказал Петр. Тонкая, как шнур, полоса синего света упала на его лицо и какой-то миг я видел лишь его расширенные глаза.

Протянув руку, я нащупал внушительный замок. Мои пальцы бесполезно скользнули по его глухому шёршавому корпусу и, словно сами по себе, потянулись к огромным стальным шпингалетам, державшим вторую створку двери. Нижний поддался легко, но до верхнего я мог достать лишь поднявшись на цыпочки и мне не хватало сил повернуть его. И тут я вновь ощутил прикосновение странного тепла — оно текучей змейкой скользнуло по руке и послышался звук, такой слабый, что я не смог его определить. А потом шпингалет вдруг поддался, дверь распахнулась — и мы оказались снаружи, на краю заросшего бурьяном пустыря, увы, в нескольких сотнях метров от ограды — с внутренней стороны.

Мимолетная летняя ночь кончалась. На востоке уже занималась заря, над ней яркой, немигающей белизной горела Венера. На западе плыла медлительная лавина уходящих вслед за темнотой облаков. Многоэтажные корпуса больницы виднелись неожиданно далеко вокруг, мерцая редкими огоньками окон. Было удивительно тихо — странная, живая тишина. Под порывами предрассветного ветра шелестела трава — слабый, печальный звук, словно воспоминание о чём-то…

Первые же шаги по земле заставили нас скривиться от боли. Тем не менее, идти оказалось довольно легко. Мы незамеченными пересекли огромный двор. Петр быстро взобрался на ограду и протянул руку, помогая взобраться мне. Спускаться оказалось сложнее и, если бы он не поддержал меня снизу, я бы наверняка упал.

— Стой! — оглянувшись, мы увидели бегущего к нам мужчину. Мы не смогли рассмотреть его в полумраке, но, даже не понимая, зачем, тоже бросились бежать, почему-то к реке — там пустырь обрывался в туманное море. Над ним возвышались только темные фермы моста. Слыша за собой частый топот, мы бежали всё быстрее, изо всех сил. Вдруг Петр прыгнул и я увидел впереди ров шириной метра в два, а может, и в три — у меня не было времени разглядывать его. Я не успел испугаться, — ноги сделали всё сами, одним сильным рывком отправив тело в короткий полёт, и понесли его дальше, как ни в чем ни бывало. Я не знал, как это у меня получилось. Будь у меня время подумать, я никогда не решился бы на такой прыжок.

Мы вмиг взлетели на насыпь. Бежать по ней было гораздо легче. Мы больше не слышали погони, но почему-то не остановились даже на мосту, когда между шпалами забелела туманная пустота. Этот бег был похож на волшебство — никто из нас не споткнулся, я даже не думал об этом. Наверное, именно поэтому мы ни разу не упали.