— Но почему никто не захотел понять принципы работы прибора, если уж не воспользоваться им? Казалось бы, юношеская любознательность…

Я пожал плечами. Никогда не замечал за Рэдом припадков наивности.

— Хм… Значит, Комиссия правильно решила не давать хода моему изобретению.

— А ты сомневался?

— Сомневался. Но не настолько, чтобы утаить один из приборов для корыстных целей, — усмехнулся Рэд, заметив, что я с опаской поглядываю на маленькую коробочку в его руке. — Это обычный фон связи.

— Понятно, — сказал я с сомнением.

— Ну да, мне захотелось проверить выводы Комиссии и заодно разогнать почтенную публику.

— Зачем? — удивился я, зная, что мой друг любит потешить свое тщеславие.

— Затем, что я уже перегрелся и сейчас самое время пойти поплавать. Ведь мы сюда ради этого пришли? Кроме того, мне сегодняшняя публика не понравилась. Ну, идем?

Мы направились к пенной полосе прибоя.

— Они не понравились мне потому, что никто не спросил, по какой причине сепаратин начали давать именно Вере. Кстати, не сепаратин-14 — его тогда еще не было, — а сепаратин-11.

— Наверно, сразу не сообразили спросить.

— Молодежь должна соображать сразу. Это мне или тебе простительно… — недовольно проворчал Рэд.

На мой взгляд, к умудренным жизнью старцам нас причислять еще рано, но вместо того, чтобы спорить по этому поводу — а поспорить Рэд ой не дурак, — я спросил:

— Так почему же действие лекарства проверяли именно на Буровой?

— Ей неожиданно стало лучше. Лучше, чем всем остальным больным. Чтобы сломить болезнь, необходим был небольшой толчок.

— Значит, ожерелье все же подействовало?

Я так и не понял, то ли гул прибоя заглушил мой вопрос и Звездный Волк его не услышал, то ли он посчитал излишним ставить точку над «i» своим ответом. А может, толком и сам не знал, пора ли ее ставить.

Отшельник

— Ты никогда не удивлялся тому, что на Земле теперь почти нет лысых?