– Таковы правила, Богдан… – Алёна шевельнулась, пытаясь высвободиться из моих рук, но попытка вышла совсем слабой. – Они одинаковы для всех…

Больше я спорить не стал. Быстрее выйдет разоружиться, чем вступать в долгие и явно бессмысленные пререкания.

Двое охранников остались у пулемета, а остальные пошли с нами в караулку – небольшую, слабо освещенную комнату, естественно, без окон.

Тут стоял старый продавленный диван, два топчана со свернутыми матрасами, стол, оружейная стенка с креплениями для арбалетов и стойка для мечей. Возле дальней стены пристроился открытый цинк с болтами. Отдельно лежали мешочки, как я понял, с дымным порохом. На полочке возле стола обнаружились несколько коробок с патронами для АК и дробовика. Рядом висело переговорное устройство, вроде того, что было снаружи.

На столе стоял светильник, причем не электрический, а скорее похожий на древнюю керосиновую лампу. Я такие на картинках видал, в школе во время уроков истории. Под закопченным стеклом метался яркий язычок огня. Он был единственным источником света, если не считать небольшую чугунную плитку на дровах. Ее заслонку слегка приоткрыли, и было видно, как внутри разгораются поленья. На плитке кипятился жестяной, помятый с одного бока чайник.

Я бережно усадил девушку на диван, а затем протянул охранникам все свое оружие, кроме Тана. Помог разоружиться Алёне.

– И это тоже, – Гриша указал на танталовый штык.

Мгновение я колебался, но Алёна разрешила мои сомнения:

– Богдан, пожалуйста, не спорь.

– Ладно, – я протянул Тан Грише и с нажимом сказал: – Под твою личную ответственность.

Наши взгляды встретились. Безволосый ниитьмовец переменился в лице, но быстро взял себя в руки. Даже сумел улыбнуться и пошутить:

– Зуб даю.

– Зуб себе оставь. А за штык отвечаешь головой, – не поддержал шутку я.

Гриша резанул меня оценивающим взглядом, будто изучал будущего противника, а потом протянул штык басовитому:

– Спрячь отдельно, ладно? В сейф запри.

– Ну все? Теперь наконец-то можно идти в лазарет? – проявил нетерпение я.

– Ей – да, – кивнул басовитый. – А ты погодь пока.

Гриша попытался помочь Алёне подняться, но она отстранила его:

– Не надо. Мне уже лучше.

Странный недуг вроде и впрямь прошел. По крайней мере на ногах девушка держалась уверенно. Она окликнула басовитого: