– Дальше поедешь без меня, Богдан, – заговорил Кощей. – Вездеходом управлять умеешь?

– Справлюсь. – Нас, дружинников, обучали этому ненужному, в общем-то, искусству – водить машину. Вот теперь пригодилось. М-да, Лёнька, как всегда, оказался прав: ненужных знаний не бывает. Все когда-нибудь да пригодится.

– Так я и думал, – кивнул Кощей. – Тогда давай за руль. Я в Кремль не пойду. Лучше подожду тебя в другом месте. Тут неподалеку есть холм. Из него торчат две колонны, уж не знаю, кто поставил и зачем. Не суть.

Я кивнул:

– Знаю это место.

– Отлично! В холме есть нора. Вход потайной, но я подам тебе знак. Мелодию помнишь? «Юпи-ду, юпи-ду».

Я опять кивнул. Помню. Именно она звучала у Музея во время нашей первой встречи с Кощеем.

– Вот она станет маяком. Короче, придешь туда, как только сможешь. Только не тяни. Понял?

Я нетерпеливо дернул плечом. Теперь, когда до Кремля рукой подать, во мне с новой силой вспыхнула надежда. А вдруг еще не поздно спасти Алёнку? Вдруг чудо-лекарство из танка все же подействует?..

– Дан, ты придешь? – переспросил Кощей.

– Посмотрим, – коротко ответил я.

– Придешь, – хохотнул он и многозначительно кивнул на «Феникса». – Тебя теперь любопытство будет крепко за горло держать.

Я не ответил. Тайны, бункеры, ключи – это все потом. Сначала надо спасти Алёну…

* * *

Дальше для меня было все как в тумане. Будто внутри постепенно натягивалась тугая струна беспокойства и страха, готовая вот-вот лопнуть. От переживаний за Алёнку я едва не спятил. Как в бреду, гудел в клаксон перед массивными воротами Кремля. Их открыли почти сразу – дозорные на стенах увидели наше приближение загодя и успели доложить воеводе.

Знакомые лица, искренняя радость от моего возвращения и удивленные вопросы по поводу моих спутников слились в одну безостановочную карусель. Я машинально отвечал что-то, а в голове стучала лишь одна мысль: «Танк… Мне надо к танку…»

Кажется, я кричал это вслух. Умолял, просил. А сам все смотрел на Алёнку, на то, как ее кожа покрывается блестящей красной корочкой. Она окутывала ее словно кровавый лед.

Девушка так и не пришла в себя, и я уже не мог понять, жива она или мертва.

А потом мне дали-таки разрешение – сам князь вышел и повелел пропустить к танку.

«В командирское кресло ее сажай», – подсказал Лёнька.