— Не понравились они мне, — встряхнула гривой Даф. — И надо вам было, Вальдо, выделываться на шоссе? Они мигом вас нашли, понял? Глядишь, не отвяжутся, встретят снаружи.

— Ну да, и вдвоем «Арсенал» окружат. Нас много, бояться нечего. — Перестав видеть квадратного силача и Садовника с его сомнительными повадками, Вальдо стал куда смелей.

Ди-джей не дал публике остыть — динамики издали вступительный аккорд, крик огласил названия группы и следующей песни, и с восторженным воем оживившегося сборища воздух забился, уплотняясь под частыми ударами невидимого молота.

Танец — это спасение, скорей уйти в него! Там, где в кипятке звука подпрыгивают и извиваются сотни тел, не замечаешь того, как стынут кисти и ступни, как не хватает воздуха на вдох, как трепыхается сердце. Без передышки, танец за танцем, кричать, верещать со всеми вместе, вытрясти из себя нарастающее ощущение того, что ты — одна, и все, что здесь происходит, — не твое, не для тебя.

«Не останавливайте музыку! громче, сильней!»

После танца в зале прибавили свет, но Марсель показалось, что стало темней. Она потерла глаза — ой, что такое, руки ледяные! впору подышать на пальцы. И светлее не стало. Хорошо, что рядом Тьен, он понимает — что-то случилось; держит ее руки в своих, заботливо смотрит, с тревогой:

— С тобой все в порядке? Ты какая-то бледная. Может, я провожу тебя?

Зал «Арсенала» стал ниже, колонны вот-вот лопнут под нажимом сводов. Есть ли отсюда выход? или каменные челюсти уже сомкнулись, и нас тут похоронит?.. С последним ударом часов, в полночь, потолок накроет всех неподъемной плитой — Марсель, как наяву, представила: многоголосый вопль, отчаянный визг, крики о помощи: свет гаснет, как в кинотеатре, и потолок обрушивается с рокочущим гулом…

Скорей бы объявили танец! Вместе можно выстоять против нависшей силы камня! А в одиночку — нет. Сердце колотится, частое дыхание не насыщает, темнота сгущается…

— Давай сходим, выпьешь кофе, — предложил Тьен. Кто знает, что с ней творится? у девчат в критические дни бывают обмороки — все эти женские дела ужасны, даже думать о них жутко.

Или у нее дела с наркотиками? а может, она задолжала Садовнику? как бы там ни было, ей надо помочь.

— Нет… все нормально… — Случайно взгляд Марсель упал на цифровую панель. 23.14. Сколько мне осталось?.. Нельзя знать! можно умереть от одного знания, что ты скоро, в определенный час…

— Я не хочу этого! не хочу! — Марсель, чуть не сломав ногти, разомкнула застежку, сорвала браслет с запястья, осаднив кожу, и что есть сил шарахнула часы об пол.