— Ну… мне неудобно… У меня есть свое…

— Брось. Я тебя приглашаю. Баронесса Терская, не окажете ли вы мне честь отобедать вместе со мною? Прошу вас, сиятельная госпожа!

И приглашающий жест с полупоклоном. Стефи сдалась. И с тех пор завтракали, обедали и ужинали мы вместе. За белоскатертным столиком, под тентом, на «облачных» стульях. А прислуживал нам слуга в белом переднике, красной рубахе с завернутыми рукавами и черных широких шелковых штанах украинского покроя. Хотел я было в черную ливрею и белые перчатки его обрядить, но это оказалось слишком сложно. Да и английской чопорности у него не было ни на грамм. Весь смысл костюма терялся. А вот красная рубаха — его менталитет, пусть ходит… «Облачные» стулья я опять у Абасо позаимствовал. Очень удобно. Сидишь на пушистой, обволакивающей белой клубящейся штуковине, которая мягко пружинит под тобой, подстраиваясь под все особенности тела. Со стороны — вид вообще потрясный. Двое сидят на облаках. Сперва, когда мы со Стефи на них вкушали, весь отряд, включая охрану, которая вообще должна была смотреть в другую сторону, только на нас и глазел. Потом пообвыкли, но сначала эффект был сногсшибательный. Некоторые, в основном магистры, подходили, спрашивали — а что такое? Но я, сославшись на секреты дома, показать — показал, но, как делается, естественно, не рассказал. Молодежь тоже сунулась, но я им поведал про свой замечательный слух, которым слышал, как они зубоскалили впереди колонны, избрав меня и мой фургон предметом плоских шуток. Думали, не слышу? Ага, щас! Заклинание Абасо «шепот леса» все слышит… Тем более что когда едешь — делать нечего. Иногда интересно, о чем там треплются во главе отряда? Короче, они отвяли. Стефания, конечно, прекрасно видела, что пропасть между нами и ими не уменьшается, а даже, наоборот, растет, но ничего по этому поводу говорить не стала, чем меня весьма порадовала. Похоже, у нее появился более адекватный взгляд на жизнь. Хотя, а что ей было говорить? Ее выбор — между мной, симпатюлей, со всеми удобствами (хе-хе), и ими, недружелюбными по отношению к ней, был очевиден. Но тут был один нюанс.

— А как насчет того, что посторонняя девушка ходит к постороннему мужчине? — как бы невзначай, даже не глядя в ее сторону, поинтересовался я у Стефании. — Помнится, ты как-то придавала этому значение…

Был вечер. Мы с ней закончили чаевничать и, откинувшись в абасовских «облаках», почти в горизонтальном положении наблюдали, как в темно-синем небе, уже с явным оттенком черноты, появляются яркие звезды. Стефи не ответила, не отрываясь, смотря на небосвод. Я решил, что она не услышала, занятая своими мыслями, или сделала вид, что не услышала.