– Ну, помоги нам Господь, – сказал Константин и первым двинулся в дом.

…Туман. Туман. Туман. Что-то не так. Что-то неправильно. Не так, как должно быть. И эта боль. Непроходящая. Тупая. Ноющая. Сидит в груди. Мучает. И жажда. Жажда. Жажда! Спокойно. Надо собраться. Надо. Ему – надо.

Он с трудом выныривает из липкого тумана и сосредотачивается на дороге. За окном машины мелькают дома, дорога серой угодливой лентой ложится под колеса. Перекресток. Какие-то люди. Они мешают, мешают ему! Спокойно. Терпи. Тебе нужно выбраться из этого нагромождения серых зданий с некрасивыми фасадами. Быстрее. На простор! Какой-то человек в смешной форме машет полосатой палкой. Интересно, что он хотел? Сзади раздается неприятный механический вой. Белая с синим машина срывается с места и мчится за ним. Зачем? Огромным усилием воли Никита успокаивает себя. Гаишники. Да, гаишники. Надо остановиться. Выйти. Он бросает взгляд на связанное тело на заднем сиденье. Нет. Нельзя. Никак нельзя. Будут проблемы. И тогда… нет! Эти-то при чем? Эти ни при чем. Через несколько кварталов он все-таки останавливается. Не отвяжутся. Стараясь дышать ровно и спокойно, первым выходит из машины.

– Ну и чего ты убегал? – В руках одного из гаишников пистолет.

– Мне надо ехать, – механически говорит Никита, с трудом сдерживая себя.

– Приехал уже, руки на машину, стой, не дергайся! – Голос второго звучит резко, неприятно.

– Вам лучше меня отпустить, – как можно спокойнее говорит Никита, – если нужны деньги, то…

– Что?! – орет первый. – Ты за кого нас принимаешь, урод? Руки на машину, живо!

Он еще что-то кричит, чего-то требует. Второй заглядывает в салон.

– Твою мать. – Он дергает кобуру, тоже пытаясь достать пистолет.

Зря. Это он зря… Никита уже не сдерживает себя, выпуская того, второго. Короткий замах. Удар. Первый плюет кровавой слюной и валится на дорогу. Поворот. Ужас в глазах второго. Дрожащие руки. Он даже пытается стрелять. Не успевает. Удар. Все. Быстро. Слишком быстро. Для них. Не для него.

Никита с трудом приходит в себя. Дышать. Дышать. В глазах туман. На руках, которые снова становятся человеческими, кровь. Двое незадачливых служителей порядка лежат у его ног. Пошатываясь, он переступает через них, садится в машину. Он еще только закрывает дверцу, когда асфальт вдруг вспучивается смешным пузырем, задирая задок его автомобиля. Он резко дает по газам, срываясь с места. Успевает. Сзади, там, где лежат тела, асфальт надувается все больше и больше. Быстрее! Быстрее отсюда! Когда пузырь лопнул, Никита уже был за два квартала. И все равно его тряхнуло. Машина подпрыгнула, хлопнулась обратно на дорогу, чиркнув брюхом, ее повело в сторону. Он удержал ее. С трудом, но удержал. Сзади что-то загрохотало, что-то обрушилось, что-то взорвалось, что-то загорелось. Где-то закричали. Не обращая внимания на происходящее вокруг, Никита гнал машину вперед. Прочь, прочь из города. Добраться до усадьбы, притащить дядюшку за шкирку к воротам и приколоть его к ним. Как букашку. А потом смотреть, как из него уходит жизнь. О! Он не даст ему умереть быстро и просто. Он должен сполна ответить за то, что сотворил с ним. Он сам должен почувствовать, каково это – переставать быть человеком. Он выцедит его кровь по капле и вольет в его жилы яд. Он… он… Никита в сердцах ударил по рулю, но тут же постарался взять себя в руки. Потому что его тело, которое было уже не совсем и его, тут же отреагировало на всплеск злости и стало быстро трансформироваться. С большим трудом ему удалось остановить это. Не сейчас. Не здесь. Господи, как это быстро стало происходить. Очень быстро. И очень больно. Остатками разума Никита боялся того, что с ним происходит. Но ничего не мог поделать с захлестывающей его злобой и жаждой крови…