Как переубедить человека, пока не имеющего ясно видимого ствола у виска, предлагая ему потерять все, с превеликим трудом накопленное? Даже пионеры Дикого Запада сопротивлялись, убеждая себя и других, что уж они-то смогут справиться «с какими-то там команчами». Позади унизительная бедность, впереди – достаток, спокойная и достойная жизнь, она уже будущее спланировала, успокоилась, зажила по-умному, по-житейски, исходя из здравого смысла человека работающего. И тут – нате! Грохот выстрелов в ночи, страшные крики пойманных людей, вонь пожаров и разлагающихся тел, гортанные возгласы бандитов. Ладно, и это вроде пережила. Теперь появились инопланетяне, словно из желтушного телеканала вылезшие! В такой ситуации бросить все, покинуть надежное убежище… Да лучше умереть на своей земле!

Подожди, родная! Ты еще увидишь, как свирепая боевая тарелка, на ходу разворачивая в твою сторону турель со, спаси господи, лучевым оружием, после сканирования на предмет поиска дурацких свечей да фонариков вхреначит в твою сторону тонким красным лучом. Кто прав? Я прав! Какой магазин, какие запасы… Выживай, помогай другим защищаться, стреляй сама или готовь еду, паси деток, лечи мужиков! Хочешь иметь магазин? Подерись сначала! И не будь одиночкой. Одиночка – это порой гордо, иногда круто, но в бункере не прожить. Увы, даже в современном, до одури формализованном мире множества одиночеств.

Они ударились жарко спорить через решетку с Линной, зачем-то рассказывая как о тяготах, так и о прелестях нынешнего положения. Потом Зинаида затянула про первые часы и дни: как она смотрела телевизор и пыталась понять, что происходит, как к ней стучались какие-то армяне, умирающие прямо на улице один за другим, как она, в жилах которой текла цыганская кровь, два дня билась в истерике и ждала смерти, уверенная, что уж цыганам-то достанется в первую очередь. И лишь появление подруги уберегло ее от самоубийства. А теперь они как бы прижились, успокоились…

Все это время Линна тщетно пыталась их перебить, объяснить, как-то проветрить мозги. Сгорала минута за минутой, а мы все стояли и агитировали за спасение.

– Игорь, это какой-то нонсенс. Невообразимо! – скорбно сообщила москвичка, в растерянности пожимая плечами.

От внезапной злости меня вштырило крепко. До задницы, бабоньки! Больше никаких заманух, надоело всех вас уговаривать, разжевывать очевидное и проецировать последствия! Мне по жбану.

– Хватит разговоров! Даю последний шанс, – проскрипел я. – Мы забираем своих детей и на обратном пути останавливаемся на одну минуту, не больше. Успеете впрыгнуть – вам пощастило. Не успеете – готовьте себе гробы сами. Линна, в машину!