-- Все нормально! Смело идем на контакт. Они не больны, -- решительно произнес лейтенант. И добавил: -- Контраст красного и черного...

   Лаудвиг в изумлении посмотрел на Минесса.

   -- Лейтенант! По-моему, вы больны! Объясните, что за маскарад?

   Подошедшие люди были полностью закупорены в длинные плащи абсолютно черного цвета, на них ярко-красными линиями были нарисованы какие-то пентаграммы. Лица у всех пятерых, измазанные краской, продолжали ту же расцветку. Путники шли с низко опущенными головами и бубнили молитвы. Один из них хлестал самого себя плетью.

   -- Непознаваемый... Великий и Страшный... не губи рабов Твоих! Предвечная Тьма, сокрой и сохрани... Непознаваемый... Великий и Страшный... не губи...

   Горящие факела заставляли краску на их лицах играть зловещими оттенками. Единственное, что осталось в них человеческого -- это глаза. Но живущие какой-то собственной, отрешенной жизнью.

   -- Если вы люди из плоти и крови, остановитесь! -- Лаудвиг предостерегающе схватился за свой меч, которым, откровенно сказать, владел еще менее искусно, чем своими пагубными страстями.

   Шествующие замерли. Один из них вышел вперед и монотонно произнес:

   -- Добрые путники, идущие к теням будущего. Не хотите ли купить у нас защитные балахоны? Это поможет вам защититься от вируса чумы.

   -- Надо купить! -- настойчиво сказал Минесс. -- Контраст черных и красных тонов действительно создает некий иммунитет, хотя и не дает полной гарантии безопасности.

   -- Ну, хорошо, хорошо... -- Лаудвиг полез за кошельком.

   Князь тоже достал несколько монет.

   -- Это для меня и для ведьмы.

   Принц сверкнул в его сторону голубизной своих глаз. Его взгляд всегда имел некий потайной смысл, который он озвучивал лишь в предельно откровенном разговоре.

   -- Уж не подохнет! Ведьма как-никак! И вообще, князь, что вы ее все время защищаете? Подозрительно, однако...

   Мельник виновато опустил голову, заставил себя слегка покраснеть и сделал оригинальный защитный ход:

   -- Люблю я ее, стерву. Глаз не могу отвести.

   Все вокруг загоготали, ни у кого не возникло и призрака мысли, что князь говорит всерьез.

   -- Нельзя! Нельзя! Нельзя смеяться! Параксидная чума!! -- Лейтенант Минесс заорал так, точно его ошпарили.