— Во-он ту педалечку чуток придави… Ой! Да не так резко!

А ничего… получается! Насчет прав — тут, конечно, купить только. Да и другими документиками озаботиться надо… паспорт бы сделать. Через того же Ганса попробовать? Может, поможет?

— Так-так, милая… Рули-рули… Ага, правильно.

Потом все же пересел за руль сам, покатили через поселок к Танаеву озеру.

— Знаешь что, милый… — глядя в окно, вдруг улыбнулась Маша, — а я ведь и тот непонятный град хорошо помню… каменный, с каменными лошадьми и львами, с хоромами огроменными, палатами каменными. С самобеглыми повозками — по всем улицам, «бесщисла».

Михаил усмехнулся: это она Петербург вспомнила… Может, еще когда-нибудь и туда станет возможным вернуться? Поскорей бы Марьюшка привыкла… впрочем, излишняя торопливость тут не нужна. Постепенно все, постепенно…

Обогнав толпу гомонящих подростков, Ратников повернул к озеру и, выбрав неособенно многолюдное местечко, остановил машину.

— Ну, душа моя, вылезай, приехали.

Вытащил из салона покрывало, разложил на песочке, открыл пиво:

— На, попей вот.

Маша осторожно сняла рубашку, шортики… оглянулась. И успокоилась — именно в таком виде здесь все и были. Даже более того — девушки-горожанки, расположившиеся веселой компанией на дальнем мысу, явно загорали топлесс. Именно там в основном и стали плескаться подошедшие к озеру подростки, средь которых Михаил заметил и Макса. Тот тоже его заметил, вылез из воды, подошел:

— Здрасте!

— И тебе не хворать, Максюта. Чего там, в поселке, нового?

— Ой, много чего нового! — парнишка уселся прямо в песок, сложив по-турецки ноги. — Кольку Карякина вроде как арестовали…

— Арестовали?

— Ну это… Димыч говорил — задержали по подозрению.

— Понятно.

— В город увезли, в камеру. Так ему, черту, и надо! — Максим шмыгнул носом. — Эдика Узбека тоже на допросы вызывают. Видать, не все еще выспросили…

— Мама-то твоя как? Не приезжала?