Около танка уже пылал костер, над которым и повесили котелок.

— Я там одну гайку повернуть не могу… — продолжая начатый у реки разговор, сказал Якут.

— Где?

— В барабане.

— А, так там ключ специальный нужен. Выслать тебе я его вряд ли смогу, а вот чертеж — не вопрос. Мой электронный адрес…

— Нет! — резко прервал Командир. — Никаких разговоров о реальности. Мы живем далеко друг от друга, и на этом все!

— Но почему?.. — начал Пассажир.

— Это наши правила. И не тебе их нарушать. Ты ведь сам имеешь что-то, что скрываешь.

— Если хотите, я могу сказать.

— Нет!..

— Пусть говорит, — вдруг сказала Татьяна. — Он не из Экипажа. А я знать хочу, кого везу.

— Нехай каже, — поддержал ее Лешек.

— Я — убийца. Я убил свою жену и лучшего друга. Убил умышленно, за то, что они поступали не так, как должны поступать верная жена и лучший друг.

— А я… — легкомысленно начал Якут.

— Не сметь! — запретил Командир.

Пассажир обвел их недоумевающим взглядом:

— Ну, я-то тут понятно отчего. Но вы что тут делаете, неужто мир тесен для вас, неужто он вам не интересен такой как есть?.. Отчего вы рядом, но как чужие? Отчего не хотите узнать…

— Не знаю и знать не хочу! — вспылил Командир. — Вам что, будет лучше узнать, что я безногий инвалид, живущий в однокомнатной квартире? Я тут становлюсь человеком. У меня тут есть ноги, у меня тут — машина. Мое имя что-то да значит! — он осекся, замолчал, сел. Все было сказано.

Заговорил Лешек: он еще семнадцатилетним юношей оказался на фронте. Водил танки в бой, в составе Войска Польского брал Берлин, горел в подбитой машине. Думал, что война, бои забудутся — но где там.