— Фрицы! — дошло до Старого, и он устремился за новичком.

Оба пленных лежали неподвижно, вдавленные в дерн, переломанные и изуродованные. Привязанные, они не смогли даже спрыгнуть с брони, когда танк покатился.

— Ну, что ж… — Старый сдернул шлемофон, вытер внезапно вспотевший лоб. — На войне как на войне. Око за око, и все такое…

Радист ничего не ответил.

Со второй попытки, действуя аккуратно, но решительно, Старый сумел поднять танк по изувеченному склону рва. Уже стемнело, взводу пришлось сбавить скорость.

Радист молчал, лишь иногда косился на Старого с каким-то непонятным выражением на лице. Тому это не нравилось.

— Ну, что ты все зыркаешь?! — не выдержал он наконец.

— Знаешь, командир… — радист протяжно вздохнул. — Похоже, не врали они.

— О чем?

— Они и в самом деле думали, что по автоматам стреляли.

— Ага, верь им больше. Какие еще автоматы, такого не бывает.

— Может, и бывает… только это дорого. Живых человечков всегда дешевле за рычаги посадить.

Старый перевел на него изумленный и даже неприязненный взгляд.

— Ты что городишь?! Тебе в уши нассали, а ты и рад обтекать, да?

— Нет, командир… я людей знаю. Эти — тряслись оба, молодой вообще весь в соплях-слезах. Клялись, божились, извинялись… Не врали они.

Старый только фыркнул и замолчал надолго.

Дорога сквозь ночь уже казалась бесконечной. Пару раз сбивались с пути, приходилось вылезать с фонарями, чтобы отыскать следы колонны — грязные разъезженные борозды среди мокрой росистой травы.

Все вымотались. В «американцах» мехводы уже отдали рычаги товарищам и пытались спать.

Рассветало, когда впереди показалась широкая, на весь горизонт, лесополоса. Это был конец пути.