Холден пришел в себя.
Кругом летали обломки и раскаленные брызги металла, напоминавшие движение искр в замедленном воспроизведении. В безвоздушном пространстве они отскакивали от стен и плавали, медленно остывая, как ленивые светляки.
Он смутно помнил, как угол настенного монитора отвалился и, отскочив от трех переборок, как искусно посланный бильярдный шар, угодил ему прямо в солнечное сплетение. Опустив глаза, он обнаружил обломок монитора плавающим в нескольких сантиметрах от груди, но дыры в его скафандре не было. Живот болел.
В кресле поста, рядом с местом Наоми, дыра имелась: зеленый гель, вытекая, собирался шариками и уплывал в невесомость. Мысленно соединив эту дыру с соответствующей пробоиной в переборке, Холден понял, что снаряд прошел в нескольких сантиметрах от ноги Наоми. Его пробрал озноб, оставивший после себя сильную тошноту.
— Алекс? — позвал он.
— Жив еще, капитан. — Голос пилота звучал неестественно спокойно.
— Мой экран сдох, — сказал Холден. — Мы подбили этого сукина сына?
— Да, кэп, он убит. «Роси» досталось полдюжины снарядов. Похоже, они нас прошили от носа до кормы. Эта антиосколочная обивка переборок и впрямь помогает от шрапнели, а?
Теперь голос Алекса дрогнул. Он хотел сказать: «Нам всем полагалось бы быть покойниками».
— Дай связь с Фредом, Наоми, — попросил Холден.
Она не шевельнулась.
— Наоми?
— Да… С Фредом? — повторила она и постучала по своему экрану.
На секунду шлем Холдена наполнился шумом помех, сменившихся голосом Фреда.
— Здесь «Гай Молинари». Рад, что вы живы, ребята.
— Роджер. Начинайте. Дайте нам знать, когда можно будет дохромать до какого-нибудь дока.
— Роджер, — ответил Фред. — Мы подберем вам лучшее местечко. Фред, связь кончаю.
Холден отключил застежки кресла и всплыл к потолку, обмякнув всем телом.
«Давай, Миллер. Твоя очередь!»