Не задумываясь, Артур подхватил вопль, и над гарнизоном прогремело многоголосое «Славься!». От речи Отто тепло разлилось по телу Артура, он преисполнился новых сил и веры в счастливое будущее — для всех.

Глава 4 В поход!

Глава 4

В поход!

Приказ о повышении Лексу зачитали вечером последнего дня в гарнизоне. На следующее утро он получил нашивки капитана и вступил в командование ротой из пятидесяти человек, вторая рота — под началом капитана Тойво — должна была идти следом. В роту Лекса вошел и наличный состав старого взвода, с которым он приехал в гарнизон, — кроме покойного Тео, естественно. Глыбу «за общий героизм» в очередной раз повысили из капралов в лейтенанты и поставили командовать танкерами.

Глыба Лексу обрадовался как родному: обмял, по спине так приложил, будто убить хотел. Барракуда, оставшийся в рядовых (видимо, на его долю героизма не хватило), тут же исчез в недрах флагманского танкера и вернулся с фляжкой. Лекс отказывался, отбивался, но его не слушали. Третий член экипажа, имени которого Лекс не помнил, отсыпался в кабине.

— Ну, капитан! — Глыба улыбнулся от уха до уха, во всю ширину своей рожи. — Как ты там говорил в первый раз? За Омегу?

— За тех, кого с нами уже нет, — отобрав у него фляжку, поправил Лекс.

Выпил. Давно прошло то время, когда самогон драл горло и слезы выступали на глазах. Но у танкистов жидкость была ядреной, Лекс чуть не подавился. Барракуда рассмеялся, у него не хватало трех зубов — одного сверху и двух снизу.

— А наш рядовой Кусака… Да ты его знаешь, капитан, он в танкере дрыхнет… — закурив, начал Глыба. — Так вот, Кусака-то из Москвы. Башмачник.[4] Изгнали его из клана за общее…

— Разгильдяйство, — подсказал Лекс.

— Разгильдяйство, правильно запомнил. Вот Кусака с горя и запил: на свой город войной идет, на свой, можно сказать, дом. А у него, наверное, еще родители живы. Вот скажи, капитан, — Глыба внезапно стал серьезным, — нормально это?

— Это приказ, — коротко ответил Лекс.

Пить с Глыбой и Барракудой ему расхотелось. Война вошла в жизнь Лекса и предъявила на него свои права: одно дело, когда едешь в гарнизон со взводом и по пути зачищаешь гидропонную ферму наркоманов, совсем другое — когда твоя рота выдвигается в поход к Москве, до которой не один день пути, и действовать предстоит по заранее определенному плану, а каждый метр пути контролируется из Цитадели. Тут забудешь и о панибратстве, и о развлечениях. Глыба недоверчиво ухмыльнулся одним углом рта (Лекс всю жизнь учился такой улыбке):

— Вас понял, капитан.

Барракуда отдал честь и скрылся в люке, прихватив с собой фляжку.