– Щ-щас… щ-ща-ас я тебя… – с трудом проталкивая воздух сквозь сдавленную глотку, выдохнул он. – Пор-режу…

– А в глаз? – спросила Йоля. – Угомонись, доставщик. А то в самом деле порежешь.

– Йолька? – Чак засопел, восстанавливая дыхание. – Ты здесь откуда?

– Заглянула тебя проведать. А то, думаю, обидят мало́го.

– Я сам кого хочешь обидеть могу!

– Молчи уж, я сверху все видела. Как ты-то сюда попал? Да еще в погреб?

– Да случайно вышло. Я к их старшему по-доброму: хочу, говорю, эти черные плиточки с твоей крыши купить, а он меня – в подвал. Заперли, конечно. А мне того и надо было, я нарочно так устроил, – Чак уже обрел прежнюю самоуверенность, – думал, ночью вылезу, возьму, что мне надо, да и ходу.

– На крыше двое часовых, а может, и больше, – сообщила Йоля. – Ничего не выйдет.

– Подумаешь, двое! Да мы с тобой их враз! Они ж небось дрыхнут!

– А если кто-то из них выстрелит? И потом, у меня свои дела. А что с этим дедом станем делать?

– С каким дедом? А, с этим… Точно, старый совсем. А схватил меня, как молодой! В подвал его снесем. Там уже один такой валяется, так что им нескучно будет.

Тут Ляков заворочался – уже приходил в себя. Чак сел над ним и приставил нож к горлу. Старик открыл глаза, ощутил лезвие на своей шее и заморгал, пытаясь рассмотреть склонившиеся над ним силуэты.

– Если жить хочешь, не шуми, – внушительно произнес Чак.

– И отвечай, – присоединилась Йоля. – Кто здесь главный? Как его звать? Леваном?

– Ага, – как можно тише прошептал старик. – Точно так. Леван и есть.

Он не понимал, кто на него напал, – толком не проснулся, а тут такие приключения. Но долгая жизнь научила Лякова ждать и не противиться, если сила не на его стороне. Он уцелел один из всей бригады в инкерманском рабстве, пережил не счесть сколько банд, в которых ему довелось разбойничать. Он собирался выйти живым и из этой переделки.

– Давно Леван здесь за главного?

– Третий день. Нет, уже считай четвертый.

– А выглядит как? – Йоля с трудом припомнила внешность Левана, которого и видела-то всего ничего. – Крепкий такой, плечи широченные, нос сломан и сросся криво, а челюсть вот такая здоровенная?

– Похоже, – осторожно согласился Ляков.