— Стеклянную, говоришь? — Я в задумчивости повертел небольшой хрустальный шар в металлическом блюдце на столе. — Но ведь пол в каютах покрыт вспененным пластиком, да и посуда на Орбитальной не стеклянная… Странно. И больше ничего?

— Ничего! — Сабуро помолчал, потом сказал как бы в раздумье: — Влад! Вчера прилетел ракетоплан из Сообщества…

— Ну и что? Ты думаешь, это как-то связано со смертью Торкали? Они прилетают сюда каждую неделю!

Тадеуш неопределенно пожал плечами, сказал:

— Н-не знаю… Может, я просто ошибаюсь, но ведь раньше ничего не случалось. А тут сразу: и этот ракетоплан, и эта смерть…

Я внимательно посмотрел на него.

— Послушай, Белоголовый! А ведь в твоих рассуждениях что-то есть! Если вдуматься, то все говорит о том, что смерть Торкали как-то связана с этим ракетопланом из Сообщества… Но связь какая-то очень уж тонкая. Не исключено, что все просто чистая случайность… Вот что, Тадеуш!

На панели визиофона замигал огонек вызова. Я перегнулся через стол, нажал кнопку, включая обратную связь. С экрана улыбнулся Юлий Торрена: худощавый, рыжеволосый, лицо длинное, словно вытянутое.

— Влад, ты как?

— Если ты о моем здоровье, то хорошо, а если о делах, то значительно хуже!

— Что у тебя? Что-нибудь произошло?

— Убийство… или самоубийство… — Я посмотрел на Сабуро. Он с сомнением покривился. — Пока что не ясно. Как записано в классификационном справочнике: «…обнаружение мертвого тела с явными признаками насильственной смерти».

Правая бровь Торрены чуть приподнялась.

— Когда это случилось?

— Сегодня утром… — Я покосился на большие настенные часы, отмерявшие земное время. — Вернее, вчера вечером. Точнее скажут эксперты.

— Причины найдены?

— Пока ничего. Все причины — найден в своей каюте; поражен боевым разрядом; никаких следов и видимых причин случившегося. Свидетелей тоже нет. И вообще, пока ничего! Все цепляется одно за другое, а соединить пока вместе не возможно.

Торрена на минуту задумался, почесал в затылке.

— Да, трудная задача! Но я к тебе не за этим.

Я усмехнулся, переглянулся с Сабуро. По-моему, ничего важнее случившегося для нас сейчас не было.