Впрочем, как я слышал, частично из-за этого простаивал нефтеналивной терминал, построенный протекторатом РА и одесскими предпринимателями в порту Новой Одессы. Плохая автомобильная дорога и слабая пропускная способность одноколейки не позволяли обеспечивать нормальную работу терминала.

Да и московские воротилы хотели подгрести его под себя, создав и вооружив бригаду из всякого криминального сброда, выдернутого из старого мира. Правда, эту горе-бригаду покрошили на мелкие кусочки московские же омоновцы. Опять Коршунов сольно выступил.

Олеся задремала, убаюканная неторопливой дорогой. В зеркале заднего вида появился мигающий проблесковый сигнал над здоровенным черным джипом.

Джип догнал колонну, обошел ее справа и погнал дальше. Следом за колонной прошел омоновский «хамви», вооруженный М2.

– Крутизна попылила, – усмехнулся я, вспоминая, как минувшей осенью такой же крутющий «жип» с мигалкой и охраной вынуждены были больше часа ждать, пока вытащили из канавы перегородивший дорогу опрокинувшийся КамАЗ. Ничего, подождали.

Правда, московский чинуша зело нервничал, пытался что-то требовать у нас, пока мы разгружали КамАЗ от ящиков с инструментом и цепляли машину к тягачу, подошедшему из Демидовска. Но был коротко послан подальше злющим экспедитором, собирающим на коленях титановые метизы из разбитого ящика. И остановлен сержантом ОМОНа, который отправил его пить коньяк в кондиционированную прохладу «немца», а сами омоновцы помогли нам вытащить пару крайне неудобных и очень тяжелых приборов для лаборатории.

Вообще, по слухам, коршуновские ВВ и ОМОН в частности оченно нехило зарабатывали на охране этих жирных котов.

Слева от дороги, приблизительно в километре, строили опору ЛЭП. Солидную такую, из тех, по которым гонят серьезное электричество туда, куда Макар телят не гонял. Похоже, наши соседи собираются работать на экспорт электроэнергии.

Впереди показался перекресток, над которым на столбе висел нормальный такой солидный дорожный знак. Указатель, если точнее.

– До Москвы сто восемь, до Новой Одессы сто тридцать пять, до Байя четыреста семьдесят девять километров. Далеко, – заметила проснувшаяся Олеся и достала бутылку с водой.

– Завтра здесь с двенадцати ноль-ноль до полудня. Успехов, ребята, – выдала рация, и глава отключился. Его «тойота» свернула направо, а за ней наша.

– Есть с двенадцати ноль-ноль до полудня, – ответил я и повернул за грузовиками.

Через три часа я оплачивал на московском блокпосту разовые лицензии на ношение короткоствольного оружия. Получив картонные карточки с голограммами и сегодняшним числом, пошел к машине.