Кэсси уставилась на Кали, и в какой-то момент показалось, что она вот-вот вцепится подруге зубами в горло.

— Я не верю тебе!

— Тогда поверь этому. — Высокая женщина положила руку ей на плечо. — Я знаю, что с тобой произошло. Но здесь нет твоей вины.

Кэсси чувствовала себя так, словно Кали вонзила ей что-то острое в желудок. Дыхание прервалось, колени подогнулись. В глазах стояла какая-то серая пелена.

— То же случилось и со мной, Кэсси, — продолжила Кали. — Мой отец... ладно, детали не имеют значения, во всяком случае, не сейчас. Мы поговорим об этом, когда все закончится, если хочешь. Главное в том, что ты не грязная, не виноватая, не плохая. Потому что ты не сделала ничего плохого.

Кэсси испытывала такое чувство, словно она была сделана из фарфора, а теперь упала на пол и разбилась на мелкие кусочки.

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас? — прошептала девушка. — Ты убиваешь меня.

Кали прикоснулась кончиком затянутого в перчатку пальца к солнечному сплетению Кэсси.

— Оно сидит вот здесь. Что-то внутри влечет тебя к саморазрушению, потому что жить дальше в страхе прошлого невозможно. Это страх, что ты что-то сделал не так, страх перед неизбежным наказанием. Ты устала ждать, когда же опустится молот, когда наказание настигнет тебя. Но его не будет, Кэсси, потому что ты не сделала ничего плохого.

Не видя ничего от слез, Кэсси отвернулась и побежала прочь.

— С чувством безграничной боли, Элеанор, — произнес Кацуо Сумияма печально, — должен сообщить, насколько я в тебе разочаровался.

Лейни стояла в кабинете главы якудзы. Из-за прозрачных стен и притушенного света казалось, что она висит в воздухе, окруженная мраком и мигающим светом от небоскребов. Поток эвакуируемых протекал далеко внизу, в ночных каньонах улиц. Ей нечего было сказать, и она молчала.

Сумияма покачал морщинистой черепашьей головой.

— Они, гайчины... чужаки. Более того, они наемники. И ты все же предпочитаешь водить с ними компанию, несмотря на неоднократно выражаемое мной неодобрение.

«Я теперь не твоя пленная шлюха, — хотела крикнуть ему Лейни. — Я вообще не одна из вас. Я солдат Дракона». Не то время и не то место, чтобы произносить подобные слова. Потому что сейчас Сумияма мог сделать так, что она никогда не выйдет из этого кабинета живой. А уж если ее полк пойдет в сражение против «Кабальерос», она дожна быть уверена, что никто другой не встанет во главе «Призраков».

— Даже в нашей самурайской среде долг должен взять верх над чувствами, — произнес глава якудзы. — Мы высоко чтим наши традиции.

«Ты, сладкоречивый старый мошенник, — подумала она. — Как ты посмел назвать самураев своими братьями? Если честно покопаться в истории якудзы, то их корни уходят в мачи-якко, отряды самообороны, в которые собирались соседи и которые сражались против самураев. Теперь ты и такие, как ты, прикрываетесь традициями своих древних врагов. Врагов, считающих нас по-прежнему не более чем изгоями, отбросами и собирателями отбросов».