Кэсси смотрела на приближающихся «Призраков» с такой лютой ненавистью, что казалось, эта ненависть сочится из пор ее кожи, словно масло. Наглые, дерзкие, самодовольные ублюдки! Они считают, что единственные войска, которые могут причинить им вред, — это элементалы!

Уж она бы им показала! Кэсси не испытывала ничего, кроме презрения, к необычно огромным пехотинцам клана, которых воины Внутренней Сферы единодушно прозвали «жабами». То, что способны были совершить элементалы, одетые в прочные бронекостюмы, Кэсси осмеливалась проделывать, будучи совершенно голой, и совершала это. Эти Драконы еще увидят...

Кто-то легко коснулся ее руки.

— Кэсси, — услышала она голос Дикса. — Пойдем. Это не наш бой.

Девушка встряхнула головой. Сержант был прав. Сильное неугасимое желание покарать роботов и их наглых водителей постепенно испарилось. Словно голос кого-то давно умершего. И сейчас она задумалась, было ли это результатом советов Кали или диктовалось необходимостью выполнить важное задание.

«Призраки» переключились на фланговую атаку с севера и постепенно были вынуждены отойти. Битва вокруг затихала.

Кэсси посмотрела на свой отряд:

— Послушайте меня, ребята. Я охотница, одинокий волк, а не лидер. Посему, победим мы или нет, но большинство тех, кто пойдет со мной, погибнут. — Она глубоко вздохнула и продолжила: — Если хотите уйти, то делайте это прямо сейчас... один или все. А я пойду одна, поскольку мне ничего другого не остается.

Ивонна Санчес, коренастая низкорослая подрывница из Нового Акома со Сьерры, с ухмылкой сказала:

— Заткнись-ка лучше, Кэсси. Ты так просто от нас не избавишься.

Кэсси посмотрела на остальных бойцов.

— Что ж, как говорится, — похороны за ваш счет, — пожав плечами, сказала она и двинулась на северо-запад.

Командир роты Гавилан Камачо ревел в бессильной ярости.

Где-то в глубине души он по-прежнему испытывал жгучий стыд за падение во время боя с террористами. Даже несмотря на то, что фракция младотурков за действия в той операции присвоила ему звание героя, единственное, что он сам отчетливо помнил, — так это падение лицом вниз в коробку фабричного здания.

А во время неудавшейся попытки сместить старшего Камачо, когда главные заговорщики — Зазнайка, Бобби Волк, Бэйрд и, к всеобщему удивлению, верная тень его отца Леди Смерть, пришли к нему, он смело заявил о своем нежелании смещать отца. Конечно же это была ложь, и он доказал это, сразу не посоветовав им забыть о глупой затее. В душе он давно предал своего отца. И это был грех, в котором он не осмеливался признаться даже отцу Монтойе, который также являлся исповедником полковника Камачо.