– Срочно выясните! И если принц Чингай не погиб, потребуйте срочного обмена на графа Гогуля и его сына. Вообще на всех горных пленных! – Гурлий перешел на крик: – Королевство не может потерять последнего наследника! А я – последнего сына.

Граф Филат бросился выполнять приказ, а Наташа, чуть погодя, положила руку на плечо мужа и тихо сказала:

– А ты знаешь, в настоящем мире есть имя, похожее на твое, только без буквы «л» – Гурий. Каждое лето мои родители снимали дачу в подмосковной деревне Кобяково, а у хозяев этой дачи фамилия была Гуреевы. А сына хозяев хоть и звали Николай, но прозвище его было Гурий. Он, между прочим, за мной ухаживал и, кстати, на тебя чем-то похож. Был. Есть… На прозвище он не обижался, говорил, что с древнееврейского Гурий переводится, как молодой лев. Есть такой зверь – лев, за гордую осанку и свирепость его называют царем зверей. А еще у нас существует слово «гуру». Оно означает – учитель, или духовный наставник…

– Ты родишь мне сына? – спросил вдруг король.

– Да, – не раздумывая, ответила королева. – Только я очень не хочу, чтобы он погиб, сражаясь за какую-нибудь крепость Квадро.

* * *

Отдавая команды для строительства плота, Фрол вспомнил популярный фильм советских времен о Гражданской войне, в котором по сюжету два человека справились с такой же задачей за немыслимо короткий промежуток времени. Причем, плот у них вышел достаточно больших размеров, с загребным веслом и настолько прочным, что не развалился, преодолев приличное расстояние по бурной горной реке… В кино подобных невероятных допущений всегда хватало.

Сейчас на строительство плота было брошено два десятка человек – рубить деревья и связывать между собой обработанные бревна, бойцам было гораздо интересней, чем под градом стрел штурмовать крепостные стены. К тому же и Векра, и Фрол пообещали всем в случае удачи хорошую выпивку.

Царица в нетерпении ходила по сравнительно пологому берегу, от которого до Овального острова было не больше ста шагов, и, поглядывая на уменьшенную расстоянием фигурку своей дочери, поторапливала бойцов. Но те и без того работали споро, Фролу даже показалось, что – в удовольствие. Он и сам помахал топором, срубив несколько деревьев, заслужив немое одобрение простых бойцов, недоуменные взгляды – маркизов Лысана и Сизого и брезгливый – виконта Цинизма. В отличие от пришлых, дворяне, наблюдавшие за работой со стороны, не особо верили в затею царевича. Им никогда не доводилось видеть, чтобы кто-то плавал по озеру на бревнах, слишком велик был страх перед рыбами.