— Там, в ящике стола.

Медведь вытащил из стола пачку «Конкисты» с финской зажигалкой и посетовал:

— Надо же, какую вы тут дрянь курите…

— Не нравится — не кури, — сказал я ему.

— И не буду, — ответил медведь, спрятав обратно сигареты в стол. — А вот такую зажигалку я где-то уже видел. Ты пей чаек-то, пока он не остыл. Хотя это мало поможет. Экстрасенса тебе попробую найти. Не то подохнешь, Таня плакать будет. А девочку жалко. Хорошая она. Ну, бывай, выздоравливай.

Поставил на стол пустой стакан с остатками мяты и ушел.

Так же, как и пришел.

В ниоткуда.

Потом Наташка являлась с претензией, что я Таню на войну отправил, хотя должен был ее около себя всеми силами держать и не пускать. На край — самому вместо нее в бой идти. «Или ты не мужик?» — строго спрашивала.

Попутно за памятник благодарила — понравился он ей.

Сказала, что епископ Игнацио ей тоже нравится — старичок часто на каменной лавочке рядом с ней сидит, что-то рассказывает ей по-испански. Она не понимает, но звуки голоса святого отца ее успокаивают.

И была Наташка свеженькая и блажная такая, как в тот единственный наш романтический вечер в Портсмуте.

Только прозрачная вся насквозь. От малейшего дуновения колыхалась.

Проснулся я тогда весь в слезах и тоске. Хотелось напиться вдрызг до беспамятства, а из-за этой проклятой температуры высокой даже водки не накатишь. Вредно. Температура еще больше поднимется. Раньше надо было пить, пока температуры не было.

Проревел почти сутки белухой. Так себя жалко было. И понял я тогда, что, оплакивая ушедших близких, мы не по ним скорбим, а себя сирых жалеем.

Потом приходил ко мне маршал Буденный со Звездами Героя на больничной пижаме горчичного цвета и с гармошкой под мышкой.

Играл мне на этой тальянке, звеня колокольцами, и пел хорошо поставленным голосом песню о самом себе:

Вот совсем не знаю почему, но мне как-то решительно захотелось перед этим пожилым сильно усатым человеком моментально вскочить и встать по стойке смирно. За невозможностью принять вертикальное положение я вытянулся вдоль койки и бодро доложил:

— Товарищ Маршал Советского Союза, ваше приказание выполнено.

Буденный перестал терзать гармонь и дернул себя за кончик знаменитого уса.