Погибать по слову Ливии Терции, беспомощно, бессмысленно, ради кучки идиотов, по собственной дурости влипших в дерьмо посреди галийской системы? Лучше уж самому вышибить себе мозги. Или… сбежать к галийкам. Всего два выхода, других вариантов нет.

Но никто на «Аквиле» не был столь неосторожен, чтобы предоставить Луцию Антонию доступ к оружию или летательным аппаратам. Да и не имел он навыков пилотирования десантного бота. Единственная надежда на спасательные капсулы, если он успеет добежать до них прежде, чем бирема взорвется, если…

Если, если, если. Десятки, сотни этих «если». А шанс выжить — всего лишь один. Призрачный, как никогда.

Но он собрал остатки Луция Антония, того, еще не ставшего тряпкой в контейнере утилизатора, того, прежнего хладнокровного психокорректора с благословенной станции Цикута, и сделал все, чтобы не упустить этот шанс. Пробрался поближе к шлюзам центральной палубы и там притаился.

Аквилинам было не до него. Осторожные маневры Антония поблизости от шлюза никого не занимали. Навредить он все равно никому не мог, сломать или испортить что-то — тоже, так и пусть себе ошивается, где хочет, убогий.

Память, на самом деле, классная и очень удобная штука. Она всегда с тобой и стоит лишь пожелать…

— Мне очень часто снится, что я лечу. Это из-за парадокса?

— Не обязательно. Мы все время летим, даже если стоим на поверхности планеты, всегда летим.

— Правда, что ли?

— Конечно. Планета вращается вокруг звезды, звезда — вокруг центра галактики, а галактика…

Иногда Гай становился таким серьезным в самый неподходящий момент.

— Ха! Всё! Я поняла. Мы все — летучие твари. Какой ты умный, Блонд… Прости.

— Ничего. Мне нравится. Значит, ты неравнодушна… к цвету моих волос. Может быть, ты даже любишь меня, моя Кассия?