Литус сдвинул засов, повернул ключ и вышел в канал. Темный проход тянулся под улицей. Литус повернул влево и пошел к горе мусора. Время от времени вдоль хода чуть более светлым сумраком выделялись каменные карманы, колодцы с замурованными решетками, через которые с мостовых уходила в тоннель вода. Выбраться через них не было никакой возможности, легче было бы пробить стену дома. Вскоре Литус добрался до затора. За те пару лет, что он не показывался в тоннеле, мусора прибавилось. Литус поднял фонарь. Тоннель уходил вниз, к реке, и именно здесь образовалась пробка. Насколько он помнил, улица в этом месте обращалась лестницей и в сильные ливни вода действительно не могла пройти дальше тоннелем, поэтому она выхлестывалась через решетки наружу. То есть вода затапливала эту часть тоннеля полностью. Или для убийц Ордена Смерти это не имело значения?

Литус обернулся к ближайшему карману, ощупал стены, потряс решетку. С таким же успехом он мог потрясти любую из башен эбаббарского замка. То же самое было и со следующей решеткой, и дальше, а вот вторая от основного выхода чем-то отличалась. Она дрогнула на толщину ногтя, не более того, но дрогнула. Литус потряс ее еще раз, убедился, что решетка сидит плотно, но стоило ему надавить в сторону, как вновь возникло ощущение движения, как на стальном самостреле на последнем обороте зарядного механизма. Хорош же это был бы механизм, если бы он не потерял упругость и за двадцать лет в сырости и грязи. Литус поставил лампу на пол, прислушался к звукам ночной улицы, затем уперся спиной в стену каменного мешка, ухватился за решетку и изо всех сил надавил от себя. Решетка тяжело сдвинулась на палец. А теперь в сторону, – решил Литус и подал решетку прочь от тоннеля. Трудно, с тихим скрежетом, но она ушла в стену более чем наполовину. Затаив дыхание, Литус ухватился за края отверстия и медленно подтянулся. Именно этого и следовало ожидать. Единственный люк с этой стороны дома, который находился в подворотне, оказался тайным лазом. Под светом луны блестели мокрые от дождя камни мостовой, свобода была на расстоянии вытянутой руки.

Литус мягко спрыгнул, задвинул решетку на место, подивился сохранности пружины и уже быстрее обследовал все остальные сливы вплоть до того выхода наружу, который он считал единственным. Уже собираясь возвращаться, он вдруг остановился у двери и начал ощупывать самые древние, покрытые зеленой слизью камни. Сырость была везде, но отвратительная слизь и плесень только над дверью. Ни один камень не шелохнулся, но щели были все же широковаты. Бастард стал поочередно прихватывать их и тянуть на себя. Шевельнулся самый верхний и крайний. Он оказался длинным, не менее двух ладоней, да еще и тщательно отшлифованным. Литус сунул руку в образовавшееся отверстие, поймал пальцами что-то мягкое, слегка подтянул к себе, нащупал под тканью рукоять меча или кинжала. Все становилось на свои места. Литус вставил камень обратно, замазал плесенью кладку, закрыл за собой дверь и вернулся в дом. Дворецкий продолжал храпеть.