— Да, примерно это.

— Тебе, — сказал Фред с широкой улыбкой, которая не коснулась его глаз, — не стоило бы об этом спрашивать.

— Что?

— Может, ты забыл, что работаешь на ту же организацию? — проговорил Фред, вытягиваясь в полный рост на полголовы выше Холдена. Он все еще улыбался, но подобрался всем телом и стал словно бы больше, чем был.

Холден невольно отступил на шаг, прежде чем успел овладеть собой.

— Я, — продолжал Фред, — должен тебе не больше, чем должен по условиям контракта. Ты что, мальчик, с ума сошел? Ворвался сюда, орешь на меня, требуешь ответов?

— Никто больше не мог… — начал Холден, но Фред его не слушал.

— Ты отдал мне единственный образец, о котором мы знаем. Но если мы не знаем о других, из этого не следует, что их не существует. Я больше года терплю твою дурь. Твою уверенность, что весь мир перед тобой в ответе. Твое праведное негодование, которым ты орудуешь как дубиной. Но больше я терпеть не буду. А знаешь почему?

Холден мотнул головой, не решаясь заговорить, чтобы голос не сорвался на писк.

— А потому, — продолжал Фред, — что я, черт побери, босс. Я здесь командую. Ты был весьма полезен и мог бы еще пригодиться. Но сейчас у меня на руках довольно дел и без твоих крестовых походов за мой счет.

— Та-ак, — протянул Холден.

— Так что ты уволен. Этот контракт был последним. Я закончу ремонт «Роси» и расплачусь с тобой — я не нарушаю договора. Но, полагаю, у нас уже достаточно кораблей, чтобы патрулировать наше небо без твоей помощи, а если и не хватит, я как-нибудь обойдусь без тебя.

— Уволен, — проговорил Холден.

— А теперь убирайся из моего кабинета, пока я не решил и «Роси» отобрать. В нем уже больше частей с Тихо, чем с Марса. Думаю, я мог бы доказать, что корабль принадлежит мне.

Холден попятился к двери, гадая, насколько серьезна эта угроза. Фред смотрел на него, но не двигался с места. У самой двери Холдена догнали слова Фреда:

— Это не я.

На долгий миг их взгляды встретились.

— Не я, — повторил Фред.

— Ладно, — сказал Холден и закрыл за собой дверь.

Когда сомкнувшиеся створки отгородили его от Фреда, Холден с протяжным выдохом привалился к стене коридора. В одном Фред был прав: он слишком долго оправдывал свои действия страхом. «Праведное негодование, которым ты орудуешь как дубиной»! Он видел, как человечество чуть не покончило с собой по собственной глупости, и это потрясло его до глубины души. Все месяцы после Эроса он жил на страхе и адреналине.