Оба помолчали немного, закурили… Сплюнув сигарету, Зяма ткнул пальцем туда, где в сырых сумерках тускло светился прямоугольник оконного проема.

— Вон там клиент наш.

— По-тихому Мишаня велел, как я понял? — осведомился Сверчок.

— По-тихому. Заходим, вырубаем, крутим. Пузырь в пасть — и кладем отдыхать. На плиту чайничек, под ним конфорку открываем, на стол свечку. Все, клиент готов.

— Да знаю я…

— Знает он! — усмехнулся, разминая крутые плечи Зяма. — Кто тогда в Барнауле зимой в хате у того коммерса окна закрыть забыл? Эта сука едва не вложила нас тогда… Постой, в каком году это было?

— Девяносто третий. Или четвертый. Точно четвертый — я аккурат после этого дела Зобастого маслиной в пузо успокоил.

Глаза Зямы заблестели.

— Были ж времена, да? — негромко проговорил он. — Сейчас не то… Романтики нет.

— Да не во времени дело, — ответил Сверчок. — А в нас. Постарели мы.

— Ладно, пошли… Постарели! Я и сейчас любому молодому рыло в сраку завинчу.

И, неторопливо переговариваясь, они двинули по пустынной и темной улице к единственному обитаемому коттеджу в поселке Жемчужный.

* * *

За окнами быстро темнело.

— Не переживай, успеешь вернуться, — поглядев на часы, сказал Алексей Максимович. — Вызову такси, до части ехать минут двадцать. Еще час у нас есть. Продолжай, Олег.

— Отыскать тех, кто обладает способностями управлять и править, это лишь малая часть задачи, — объяснял Олег. — Принято считать, что куда сложнее дать этим «способным» правильную мотивацию — служить своей стране, трудиться не на себя, а на общество. Но здесь, я склонен полагать, с этим будет попроще. Сам противник дает нам в этом подспорье.

Алексей Максимович, в этот момент ищущий что-то в настенном шкафчике, обернулся к Трегрею:

— То есть?

— Для тех, кого принято именовать «обывателями», система — нечто абстрактное, к их повседневной жизни имеющее весьма опосредованное отношение. «Обыватель» на своем уровне восприятия может различать лишь некоторые ее связанные между собою признаки: вереницу недостатков, с которыми, как его убеждают масс-медиа, ведется постоянная борьба на государственном уровне. «Обыватель» не выпускает из внимания, что «все у нас вот так вот», но настоящей силы системы не знает. Систему как СИСТЕМУ, мощнейшую и безжалостную, осознают лишь те, кто слит с ней, и те, кто входит с ней в конфликт. Первые мирятся с ней, потому что им так выгодно, вторые пытаются… нет, не противостоять, а защищаться от нее… либо выстроить свое существование так, чтобы минимально с ней соприкасаться. И те, и другие отлично понимают: то, как они вынуждены жить — неправильно и дурно. Главное в том, что каждый здесь убежден: система несокрушима. Она — данность, с которой придется каким бы то ни было образом сосуществовать. Ей не противостоят. Только защищаются. Вот это убеждение и необходимо переломить.