Все это выглядело настолько страшно, что казалось наркотическим сном. Все это было настолько уродливым, что казалось красивым. Красивым и неприступным, как сказочный замок на скале, окутанной облаками. Я понял, что еще не родилась сила, способная взять эту крепость штурмом. Но я не собирался ее штурмовать. И еще я понял, на что надеялся Жаб, пытаясь вновь и вновь приручить эту тварь. Конечно — любой, даже самый чудовищный разум страдает от одиночества. Во всем мире Жаб не смог найти себе пару и отыскал ее только здесь, на дне океана. Он создал ее из своего больного воображения при помощи баралитола. И изучал он этот яд не ради понимания содеянного, а для того, чтобы сотворить именно то, что нужно.

Я с ужасом осознал, что его в Индийский океан влекла та же сила, что и меня. И мне его придется убить точно так же, как ему пришлось бы убить меня, чтобы помешать встретиться с Лесей. Мы все, и я, и Пас, и Рипли, и Долговязый, нужны были ему лишь затем, чтобы пасть жертвами у ног Поганки, как становятся жертвами живые цветы, которые мы дарим своим любимым.

Позади меня вспыхнула осветительная ракета. Это Жаб приближался к самой важной цели его существования. И у меня, несмотря на все совершенные им преступления, зародилась жалость к нему. Простая, человеческая жалость. А может быть, к ним обоим. Я не имел права оставить Поганку в живых, но я мог убить их одновременно, оставив здесь вместе. Навсегда.

Я включил связь и передал в эфир, уже не заботясь о том, что взводный меня услышит:

«Рипли. Выйди на связь, здесь Копуха».

«Я у поверхности, глубина тридцать метров».

«У тебя есть связь с берегом?»

«Нет. Иногда пробивается сигнал с плавучей станции «Тапробани». Они засекли сигнал SOS и выслали катер».

У меня защемило сердце. Леська, оказывается, совсем рядом. Но Жаб приближался, и мне надо было думать о другом. Включив водометы, я ринулся прямиком к донной платформе.

Конечно, у меня не было полной уверенности, что Поганка не ударит по мне торпедами. Просто вероятность этого была очень низкой. Для такой козявки, как я, хватит и ультразвукового удара. Я был готов к дикой боли ожога, но выстрела все не было и не было. Это злило, это пугало.

«Да что же ты медлишь, тварь!» — подумал я, и в тот же момент ударило мощное ультразвуковое орудие, превратив воду над моей головой в белый луч пены.

Я зажмурился, стиснул зубы, но уже понял, что выстрел предназначался не мне. Почему? Не знаю. Платформа с ювелирной точностью поразила Жаба, превратив его вместе со скафандром в кровавый клок мяса, а меня полностью проигнорировала. Ни одна торпеда не сдвинулась с места, и все шестнадцать ультразвуковых пушек молчали. И вдруг я понял, что было тому причиной. Она приняла меня за своего, за одну из рожденных ею тварей, потому что океан меня изменил, как сказала Молчунья. Теперь мы с платформой были одной крови.