— Что с твоей ногой?

Жадюга криво усмехнулся:

— Если ты не забыл, сегодня ночью мы едва отбили атаку бэр-маркадов. Или ты попросту не заметил?

Он… заметил, конечно. Заметил. Просто не придал этому значения. Думал, неважно.

— Зачем ты пришёл? Пожурить и усовестить?

— Отчитаться. Правда, Рултарик с Хакилсом говорили, будто ты сложил полномочия коменданта, но по-моему, они чего-то не поняли. Я им так и сказал: «Если бы даже он решил отойти от дел, то выбрал бы другое время. В Железнопалом слишком много ответственности. Думаю, он должен был бы лишиться ума и перестать быть самим собой, чтобы бросить крепость перед самой осадой». Знаешь, что ответил мне на это Хакилс?

Хродас молчал.

— Он сказал мне: «Ответственности не бывает слишком много. Или она есть, или её нет», — и всё. Потом нам стало не до разговоров. Теперь, когда пожары погасили, а тела убрали, я пришёл отчитаться. Или услышать, как ты самолично скажешь мне, что ты больше не комендант…

— Я больше не комендант, — спокойно сказал Хродас.

— …но только мне уже не нужны эти твои слова, — продолжал Форэйт. — Всё верно, ты не комендант. Ты перестал им быть не тогда, когда сообщил об этом Хакилсу и Рултарику, — позже, когда пришли бэр-маркады, а тебя с нами не было.

Он помолчал, взглянул на тело в коробе.

— Ты мог бы хотя бы носить мёртвых, — с удивившей Хродаса горечью сказал Жадюга. — Хотя бы это. Не знаю, насколько справедливы все россказни о том, что если тело лежит в часовне, то шансов вернуться из призрачного больше. Не знаю… Но ты мог бы… это были твои андэлни, ком… Железнопалый. Они все были твоими андэлни. Тех, кто остался, не хватило на всё; мы сложили тела в склепе. Их некому поднять в часовню, о них некому позаботиться. А ты сидишь здесь и смакуешь своё горе, как запойный пьяница, которого бросила жена.

— Грэлт…

— Грэлт мёртв, — бросил Жадюга. И ушёл, не оглянувшись.

* * *

Потом, когда они его связывали и куда-то вели, он бездумно отбивался, что-то им кричал. Не мог объяснить. Все слова вдруг разом утратили смысл, он перебирал их бесцельно, отчаянно — его не слушали. Вбили в рот кляп, потащили. Когда снова попытался сопротивляться — несколько раз ударили, кажется, испытывая при этом скрытое, неосознанное удовольствие. Он их не винил. Всё понимал.

Жаль, они так и не поняли.

Жаль, что успели остановить прежде, чем он закончил.

А ведь поначалу всё складывалось как нельзя лучше: он спустился с Надвратной башни, прошёл к хлевам — и никто не попытался ему помешать.

Первые несколько шагов по двору дались сложнее всего. Он словно оказался отброшен назад во времени — в те годы, когда крепость только начали отстраивать после всех разрушений, после Разлома. Не хватало рук, не хватало средств… ничего не хватало. Было только злое звериное желание выжить вопреки всему. Сейчас Хродас видел в лицах своих андэлни усталость и пустоту… да и мог ли он назвать этих андэлни своими?..