— А во-вторых, ты дашь мне самому разобраться с Лазарусом Уайтом. Он и я.
— И речи быть не может! Кайли, ты тоже умрешь, если он доведет дело до конца.
— Говорят, второй раз умирать легче, — с откровенным весельем ответил Габриел. — Или у тебя такая короткая память?
Рот Лила несколько раз очень быстро открылся и закрылся. Габриел продолжал:
— Есть только одна возможность, Лил. Он увидит тебя или любого из твоих ребят, и все будет кончено. А у меня еще есть шанс.
Неожиданно вмешалась Борк:
— Он прав, Пелем.
— Я знаю, что он прав! — огрызнулся Лил и снова взялся за фон. — Мне нужна одна машина в Карровей-зале, быстро! Сделай это! Я поговорю с Клагамом! — Он разомкнул связь. — Ладно, Кайли, я весь внимание.
— Все просто, — ответил Габриел. — Он вышел для мести. Где то единственное место, откуда можно увидеть всю Кьяру разрушенной, а самому выжить хотя бы на несколько минут? Какое-то место со своими собственными, независимыми Икаровыми генераторами?
— Рейнер-парк, — прорычал Лил. — Конечно! Черт побери!
— Ты мог бы сам догадаться.
Борк уже снимала наручники Киппера, когда Лил принялся отдавать приказы:
— Сержант, ты поговоришь с Клагамом. Задержи его, пока не убедишься, что он понимает, что поставлено на карту. И обеспечь, чтобы
— Я уже занимаюсь этим, идите!
— Ты, ты и ты, со мной!
Габриел, Киппер и робот, которого Габриел счел за Лобо, со всех ног помчались за Лилом по коридору.
Их подвесная машина как раз прибывала, когда они вышли из-под земли в переулке, ведущем к Карровей-залу, чуть не до смерти испугав тротуарного бродягу, который с воем бросился наутек. Еще через несколько секунд они неслись в транспортном потоке, с Лобо за рулем.
Движение стало еще оживленнее, чем час назад. День Муки был явно неправильно назван днем. Он продолжался уже два дня, и никаких признаков конца видно не было. Из желчных бормотаний Лила Габриел заключил, что наказание за выбрасывание фляг со спиртным из окон подвесных машин достаточно сурово, чтобы удержать даже самых окосевших из гуляк, но это не останавливало их от швыряния друг в друга церемониальных пищебрикетов и бомб-липучек, и скоро ветровое стекло полицейской машины запеклось от того и другого.