Вот и сегодня утром, решив оставить машину дома, он, привычно спеша в управление, на мгновение задержался, обратив внимание на иссиня-чёрную кошку с большими зелёными глазами, испуганно перебегавшую небольшой мостик через речку недалеко от его дома.

Таких в округе он никогда не видел. Даже у заядлой престарелой кошатницы миссис Норрис, что жила от них через два дома, от которого за версту разило кошачьим дерьмом, не имелось таких.

Будучи от природы обстоятельным и неторопливым, Саймон очень не любил, когда в его маленький и тщательно спрогнозированный, вплоть до пенсии, мирок вмешивались какие-либо посторонние вещи, пусть это даже была какая-то облезлая бездомная кошка.

Потом он, стоя на остановке, прикрикнул на группу мальчишек, с весёлым гвалтом баловавшихся с канистрой, в которой плескалось немного бензина, и пытавшихся поджечь засунутый в горлышко кусок тряпки.

Саймону, привыкшему добираться до офиса без приключений, всё это очень и очень не понравилось. Неприятное предчувствие росло с каждой минутой, как бы он ни старался его отогнать. Не помогал даже свежий выпуск любимого «Садовника и огорода», который он привычно почитывал, когда добирался до управления в автобусе.

– Хэлло, Саймон! – отвлекая от раздумий, приветствовал коллегу вошедший в раздевалку из душа молодой напарник Ститс, которого недавно прикомандировали к их участку из Чиктоваги. – Как дела, смотрел вчера игру?

– Да, знатно продули, – кисло откликнулся Ричмонд, застёгивая верхнюю пуговицу рубашки и прикрепляя на грудь значок.

– Как тебе пас наших в третьем периоде в нейтральную зону?

– Угу, – неопределённо согласился Саймон.

– А тачдаун?[75]

– Неплохо. Джефферсон красиво летел, но всё равно не спасло.

– Ты чего такой угрюмый? – поинтересовался Ститс.

– Семь утра, воскресенье, – одёргивая манжеты рубашки, ответил Ричмонд. – Я не дома в кровати с женой, а снова тут нагибаюсь. Опять, вот в какой уже раз, не пожарю мясо, не поиграю с детьми и не послушаю подколы соседа о запущенной парадной лужайке. Так как ты думаешь?

– Ну да, эти маленькие, честно заработанные радости трудолюбивого сына Америки, – понимающе фыркнул Ститс и, открыв соседний шкафчик, развязал полотенце на бедрах, тоже приступая к переодеванию. – Служить и защищать. Покой нам только снится.

Утреннее построение началось с того, что сержант, обстоятельно и не стесняясь в выражениях, как следует всыпал их коллегам Юджину и Гасу за патрульную машину, которую дети облили строительной краской, выбросив банку из окна на капот. Вообще Колмэк сегодня выглядел непривычно нервным и озлобленным.