— Похоже, именно так. Но они не обучены и не тренированы, а псионные штормы, которые так разорили Айур во времена Адуна, были неконтролируемы.

— Возможно ли… чтобы штормы направились именно к этой штуке сейчас? — спросил Джейк. — Целенаправленно или нет?

— Да. Да, это может сработать, но есть еще кое-что, что ты должен узнать, если хочешь научить Закаленных и Тех, Кто Все Выдержат подобному.

— У нас нет времени!

— Есть. Мы должны.

И прежде, чем он успел полностью осознать, что происходит, Замара уже разворачивала перед ним новую картину воспоминаний, в то время как она сама вместе с Розмари изо всех сил пыталась починить врата искривления.

* * *

Это было неправильно. Джейк знал это. Адун знал это, и тамплиеры знали это. И все же, как бы ни было это неправильно, лучше поступить так, чем знать, что под просачивающимся сквозь купол джунглей зеленым светом лежат бездыханные тела темных тамплиеров. По крайней мере, изгнанные темные тамплиеры оставались в живых.

Чувства гнева и сильнейшей обиды волнами расходились от собравшихся членов Конклава. Отчасти кК ним примешивались и чувства удовлетворения и облегчения: по крайней мере, еретики более не будут угрожать протоссам, отказываясь соединиться в Кхале. Джейк сурово смотрел, как десятки — сотни — ссылаемых протоссов медленно поднимались на пандус изогнутого блестящего корабля, который был последним из тех, что оставили Странники Издалека, покидая этот мир. Протоссам потребовались столетия, чтобы просто проникнуть внутрь корабля зел-нага, и он все еще таил в себе загадки. Корабль стал образцом для многих технологий протоссов, и это являлось доказательством того, насколько сильно верил в свою правоту Конклав, раз пожертвовал такой выгодой ради того, чтобы избавиться от темных тамплиеров.

Сейчас на борт поднималась Рашжагал. Она приподняла полы одежд, чтобы не споткнуться, а ее голова, как всегда, была высоко поднята. Джейк ощущал ее гордость, даже сейчас, даже несмотря на то, что она не была и никогда не будет в Кхале.

Рашжагал, мне так жаль, — передал Джейк ей, и только ей одной.

Она обернулась, чтобы посмотреть на него.

— Не стоит. Ты сделал все, что мог. Мы знаем это.

А затем…

— Адун! Мы совершенно однозначно запретили тебе присутствовать!

Джейк почувствовал мысли своего друга, столь же спокойные, сколь разъяренными были мысли Кортанула. Адун поднялся на платформу, где находились члены Конклава, и склонил голову в коротком поклоне.

— Я знаю, Судья. И все же, со всем уважением, я не подчинюсь. Эти люди доверяли мне. Мой долг убедиться в том, что они покинут нас в безопасности.