— Это ты не пониманиешь. Я искупил свою вину и никогда не предам собственное спасение ради тебя. Я — Алзадар, и я умру как тамплиер, которым был когда-то.

— У меня нет на это времени… — пробормотал Итан, и тут же один из гидралисков пронзил бедро Алзадара крючковидным лезвием. Протосс выгнулся в беззвучной агонии, напоминая Итану наколотое на иглу насекомое.

— Ты не найдешь среди моего народа того, кто поможет тебе обнаружить Джейкоба Ремси. Мы с радостью встретим смерть.

— Смерть — да, но пытки?

Потускневшие глаза протосса неожиданно вспыхнули.

— Даже их. Мне жаль тебя. Тебе незнакомо, что значить любить что-то больше, чем себя самого.

Он дернулся.

— Моя жизнь… принадлежит… Айуру.

Возможно, если бы Алзадар не был столь сильно ранен, он бы рано или поздно сломался. Возможно, его удалось бы «уговорить» сотрудничать. Но протосс был серьезно ранен, и, прежде, чем Итан осознал это, Алзадар умер. Итан выругался.

В конце концов, подумал Итан со значительной долей беспокойства, слова Алзадара о природе протоссов были более чем верны. Как же тогда Итану выследить Джейка? На мгновение его охватила паника, но он решительно задавил ее. Ему лишь придется найти другой способ, только и всего.

Он призвал муталиска и вновь вскарабкался на него, обозревая сражение, развернувшееся внизу, с выигрышной позиции в воздухе. Возможно, свежий взгляд подарит ему вдохновение.

* * *

Происходившее было невозможным.

Улрезаж пришел в ярость, осознав, что может умереть. Как могло такое случиться? Он — Улрезаж! Его разум видел возможности там, где другие видели лишь жестокость. А бесстрашие привело его в то место, куда никто, ни одна живая душа, никогда не осмеливался проникнуть. Именно страх заставил темных тамплиеров когда-то, давным-давно, запретить создание подобной силы. Он понимал, почему они боялись: такая сила, вырвавшись из-под контроля, скорее навредила бы, чем принесла пользу.

Но Улрезаж полностью, совершенно контролировал себя.

До нынешнего момента.

Упрямые протоссы, корабли Доминиона и зерги. Кто угодно, что угодно должно было бы сдаться под его натиском. Улрезаж уничтожил бы их и превратил Замару и хрупкого террана, внутри которого она спрятала себя, в кучку частичек плоти — если бы не псионные штормы, которые необъяснимым образом сумели призвать немногие выжившие протоссы.

Улрезаж ощущал, что его сила тает. Он покачнулся под непрерывными атаками, и осознал со смешанным чувством гнева и непонимания, что вскоре падет. Они доберутся до него, и он не сможет восстановиться. Все его знание, вся его мощь, вся слава, которая должна была принадлежать ему, непременно должна была, — исчезнет.