— Ну вот, ты не одинок во Вселенной. Мне тоже. Короче, давай с утречка в вестибюле.

— Договорились…

Усмехнувшись, Алексей спрятал мобильник. Эх, Серёга, Серёга… Вот что значит истинный фанат страйкбола. Похоже, когда стукнет и сорок, всё так же будет носиться со своим ремингтоном. Когда только учить успевает? Хотя неплохо бы сейчас и самому чуть развеяться, весь формалином пропах, как патологоанатом. Девицы в метро вон уже как на зомби косятся… А может, и правда сходить завтра? Хоть пострелять, развеяться, после всех этих жмуриков мозги уже все набекрень. Хотя в этих развалинах всё равно неинтересно, то ли дело в лесу. «Кикимору» надел и лежи себе тихонечко на позиции. Цели носятся как угорелые, только успевай отстреливать…

На перекрёстке у зоопарка привычно остановился, дожидаясь зелёного сигнала светофора. Злобный собачий лай едва не заставил выпрыгнуть на дорогу.

— Тьфу ты, ч-ч-ёрт! — возмущённо оглянулся. Зоопарк на выгуле!

— Ай-ай! — старичок подхватил надрывающегося пекинеса на руки. — Как тебе не стыдно, Чапа! Напугала бабушку! Вы уж нас простите, пожалуйста! — растерянно улыбнулся, обращаясь к старушке. — Даже и не знаю, что на неё сегодня нашло…

Закутанная в чёрное с головы до ног монашка понимающе усмехнулась, придерживая капюшон.

— Ничего-ничего…

Налетевший с Невы порыв ветра угрожающе раздул рясу, отчего собачка разошлась ещё больше.

— Чапа, Чапа! Да что с тобой!

Алексей отвернулся, следя за светофором. Разберутся. Видимо, Чапа не очень любит монашек. Собачка наверняка воинствующая атеистка. А может, плохо пообедала. Но намордник всё равно надо. Хоть и щелбаном перешибить можно, внутри-то она всё равно чувствует себя гигантским волкодавом. Правда, непонятно как на такую крошечную морду его надевать. Ну ладно, если не намордник, тогда какой-нибудь кляп или напёрсток. А что, прикольненькая такая собачка получается. Чапа-Кляпа. Не, лучше Чапокляп. Уменьшительно-ласкательно так…

Загорелся долгожданный зелёный. С трудом утихомирив буйно разыгравшуюся фантазию, Алексей покосился по сторонам и зашагал по зебре. Когда до противоположного тротуара осталось всего пару метров, жуткий рёв мотора заглушил отчаянный крик пешеходов.

Холодея от предчувствия несущейся смерти, Алексей отчаянно сиганул на тротуар. За спиной раздался глухой удар и мокрый шлепок.

— Да твою же мать!

Не удержавшись, поскользнулся, ударившись левым коленом. Словно острая бритва полоснула ладони. Прихрамывая, метнулся к колоннам гостиницы и оглянулся.

Не останавливаясь, чёрный внедорожник с рёвом унёсся по Кронверкскому. На асфальте распластался чёрный балахон. Потрясённые пешеходы растерянно обступили тело.