— Сиятельный муж храма, прошу вашей милости… беда!

— Говори. — Жрец мгновенно обвязал бёдра и стал облачаться.

— Взломана камера свитков, стражник убит. А тварь в стене мертва — её жгуты отсечены…

— Ларец святыни?

— Вскрыт и пуст. — Офицер склонился, чтобы не встретиться глазами со жрецом. — Пощады, сиятельный муж… Вор проник незамеченным, хотя мы неусыпно бдели…

Первым желанием Мосеха было — убить офицера, свернуть шею, размозжить его безмозглую голову об пол. Но этим дела не исправишь. Сдержав порыв, он спросил со злобой:

— Кто посмел?!

— Заметили двоих — молоденькую девушку, нагую и тёмную, словно кайдальская дикарка, а с ней зверюгу, как бы помесь свиньи с волкодавом… на восьми ногах, — добавил офицер, переведя дыхание. — Они скрылись.

— Всех караульных — бить по пяткам. Ты — лишён оплечья. Почему воры не схвачены?!

— Ушли со стены, как скатились по лестнице. Дальше свет не достаёт, куда целиться? — оправдывался офицер. — Я велел послать погоню…

Взгляд жреца невольно метнулся к стене, закрытой полосатой занавесью. Тот, за тайной дверью, наверняка слышал предсмертный зов ловца и проснулся…

…вот, он уже скребётся! Звук, донесшийся из-за занавеси, заставил офицера боязливо втянуть голову: «О, боги, неужели храмовник освободит это?.. Тварь-то нас не помилует!» — а Лули, взвизгнув, прикрылась покрывалом и шмыгнула прочь с ложа, как вспугнутая кошка.

«Нет, — унял себя Мосех, хотя душа его кипела гневом. — Бегом воры далеко не уйдут. Лазы кротов — не близко. Брата посылать не стану».

— Спустить гарцуков, — приказал он. — Дать им след — и спустить немедля!

Обратный путь — торный, все его повороты и ямы знакомы, а псы на приближение Анчутки разбегались. Для быстроты, и чтоб набраться сил, Хайта скакала верхом на пате.

Обидно было за оплошность — хоть себя кусай! Учил главный лазутчик: «Торопись, но не спеши, изучи всё тщательно, а лишь потом лезь».

Однако — сходила не зря! Ни один ловкач-разведчик такой сказочной добычи сто годин не брал!